Завершается разработка союзной программы по использованию стволовых клеток. Что она предусматривает? Какие проблемы в здравоохранении поможет решить? Каковы результаты научных исследований в этом направлении? На вопросы «СОЮЗа» отвечает академик-секретарь Отделения биологических наук НАН Беларуси академик Игорь Волотовский. (далее по тексту)
— Игорь Дмитриевич, интерес к стволовым клеткам в обществе не снижается. Нет ли тут излишнего ажиотажа? Что показывают исследования, которые ведут наши и зарубежные ученые и специалисты?
— Разрабатываются перспективные технологии, способные совершить переворот в лечении серьезных заболеваний. В мире около ста исследовательских групп активно занимаются стволовыми клетками. Проводится и лечение. Чаще всего используются аутологические стволовые клетки, то есть взятые у самого пациента. По данным официальных источников, в 2008 году только в США лечение с использованием стволовых клеток получили 34 млн пациентов, страдающих травмами позвоночника, заболеваниями нервной системы, суставов, сердца и сосудов, сахарным диабетом. Результаты Европы скромнее. Например, в Италии лечение получили 2958 пациентов, во Франции — 2847. Однако достижения заграничных ученых, касающиеся получения и использования материала для лечения, составляют, как правило, ноу-хау. Нет общепринятых стандартных технологий. Отсутствие детальной информации заставляет нас проходить те стадии, которые кому-то уже известны.
Первые работы по стволовым клеткам из костного мозга были проведены еще в 60-х годах прошлого столетия в Советском Союзе А. Фриденштейном и И. Чертковым. В принципе мы хорошо знаем, что эти клетки собой представляют и как их выделять. Но нужны стандартные подходы, четкие протоколы того, как это делать. Материал должен быть совершенно идентичен, чтобы совпадали последствия его применения. Этого пока нет. В одном случае используются изолированные стволовые клетки, в другом — клетки с примесями, в третьем — костный мозг, в четвертом — абортивный материал, и все это выдается за стволовые клетки.
— А какова ситуация в Беларуси?
— Работы по стволовым клеткам в стране начались давно. В НАНБ их проводят в Институте биофизики и клеточной инженерии. В Минздраве — Республиканские научно-практические центры гематологии и трансфузиологии, детской онкологии и гематологии, НИИ эпидемиологии и микробиологии, Белорусский государственный медуниверситет. Недавно создан новый крупный медицинский центр, также нацеленный на эти работы, — РНПЦ трансплантации. Сформировались лидеры в этих научных учреждениях, оформились направления исследований, закупается оборудование. Так что мы не стоим на месте, и уже есть определенные успехи.
— Очевидно, что такая сложная и трудоемкая работа требует объединения усилий не только белорусских специалистов?
— Поэтому и возникла идея формирования соответствующей программы Союзного государства. Мы подали предложения еще в 2005 году. Были объективные причины задержки. Поменялось руководство в российских организациях — наших партнерах. Тем не менее мы сумели продолжить формирование программы. Сейчас находимся на финишной прямой. Надеемся, что в сентябре Совет Министров Союзного государства рассмотрит окончательный вариант программы и примет решение о ее запуске.
Почему мы нацелились на союзную программу и считаем ее полезной? Мы хотим обменяться опытом с российскими коллегами. Я убежден, что лет через 10 стволовые клетки будут использоваться так же широко, как переливание крови. Тут в чем важно определиться? Что делать с биологическим материалом, как его фракционировать? Как создать условия, чтобы клетки стабильно делились? А на одну процедуру нужно накопить миллионы стволовых клеток. Если хотим, чтобы образовались хондроциты — клетки хряща, чтобы лечить болезни суставов. Или кардиомиоциты, чтобы лечить инфаркт миокарда. Или нервные клетки, чтобы лечить различные дегенеративные заболевания нервной системы. Описаний полно о том, что лечится та или иная болезнь, насколько успешно, каковы отдаленные результаты. Но нет основного: как клетки выделяли, культивировали, наращивали клеточную массу, как вводили в организм, какие моменты нужно обязательно учесть.
— По каким направлениям ведутся исследования?
— В Институте биофизики и клеточной инженерии НАН Беларуси есть совместный проект с Белорусским госмедуниверситетом. Задача — разработать методы лечения трофических язв стволовыми клетками, получаемыми из жировой ткани пациента. Мы отдадим их хирургам — они разработают технологию лечения. Сейчас такие клетки уже размножаются, в ближайшем будущем начнем их стандартизовать по количеству, морфологии, иммунным факторам и генетической стабильности. Не сомневаюсь в успехе. Московские коллеги в Центре биофизических исследований имени А. Бурназяна, лечившие пострадавших при пожаре в пермском клубе «Хромая лошадь», получили фантастические результаты — при 80 процентах ожогов тела больные, получившие лечение стволовыми клетками, выживали.
В РНПЦ гематологии и трансфузиологии занимаются пуповинной кровью. Удалось ее фракционировать. Выделяют стволовые клетки. В центре детской онкологии и гематологии изучают в основном клетки, полученные из костного мозга. Уже сформировался оригинальный метод пересадки костного мозга при лечении лейкоза. Во время пересадки добавляют стволовые клетки больным детям. Приживаемость трансплантатов резко увеличилась. Это очень хороший результат. Разрабатывается тема лечения туберкулеза легких с помощью стволовых клеток. Проведены опыты по исцелению бокового амиотрофического склероза, когда поражается спинной мозг. Еще одна тема — лечение инфаркта миокарда.
— А как вы относитесь к использованию стволовых клеток для омоложения?
— Реального омоложения организма не получите, но можете активизировать обменные процессы. Стволовые клетки содержат и выделяют много биологически активных веществ, но с возрастом их количество уменьшается. У ребенка, например, на 500 тысяч клеток приходится одна стволовая, у пожилых — на 10 миллионов одна. Стволовые клетки лечат все. Порезали палец — сюда устремляются стволовые клетки, и за их счет формируется рубец. В детстве кожная рана заживает за два-три дня, а в преклонном возрасте — за две-три недели. А если речь идет о серьезном хроническом заболевании? Тут неплохо бы ввести в организм десять миллионов стволовых клеток или провести курс лечения клетками. Стволовые клетки широко используются в косметике. Вводят их в кожу возле морщин, и там начинает вырабатываться эластин — белок, обеспечивающий упругость кожных покровов. На несколько месяцев морщинки сглаживаются.
— Вернемся к более серьезным вещам. Что намечено достигнуть по союзной программе и на какой период она рассчитана?
— На 2011-2013 годы. В проекте несколько разделов. Фундаментальный, посвященный культивированию клеток и методам их дифференцировки, превращения в специализированные. Хотим отработать протоколы, которые можно было бы использовать в любой организации, где есть специалисты с медицинским или биологическим образованием. Следующий раздел посвящен пуповинной крови, приемам и методам получения стволовых клеток, их сохранению, выращиванию. Предполагается создание банка пуповинной крови и стволовых клеток, выделенных из нее. Их можно использовать для лечения не только самого пациента, но и родственников, других людей, соответствующих донорам по иммунологическим данным. Гораздо проще найти донора клеток, чем почки или сердца.
Специальные разделы будут посвящены лечению заболеваний сердечно-сосудистой, нервной системы, опорно-двигательного аппарата, органов зрения — в зависимости от того, кто станет нашим партнером в России. Тематика исследований должна совпадать. Мы предложения подали, ждем ответа.
— Сколько средств потребуется на реализацию программы?
— Относительно немного — 120 миллионов российских рублей. За эти средства планируем выполнить все этапы исследований, предшествующие клиническому применению. Следующие три года — мы надеемся на продолжение программы — будут посвящены клиническим испытаниям, отработке медицинских технологий. Если программа будет утверждена, мы резко рванем вперед. Уже возникли точки роста, куда устремились молодые исследователи и врачи. Это очень увлекательная проблема. За ней будущее.
«Российская газета» / Владимир Бибиков