Российский фармацевтический рынок вошел в мировой топ—10 по обороту и продолжает динамично развиваться. Отечественные показатели роста в деньгах и упаковках даже опережают средние индексы по миру. Но можно ли говорить о начале биотехнологической революции на отечественном фармрынке?
Сегодня в мире зарегистрировано около 3 тыс. химических формул препаратов. 2,5 тыс. из них представлены в России. Из них 1 тыс.— инновационные лекарства, а 1,5 тыс.— дженерики.
Инновационные системы
Пока доля инновационных лекарственных средств в России невелика — всего 18%. Однако она, несмотря на дженериковую ориентацию отечественного рынка, постепенно растет. Как полагают эксперты, за десять лет соотношение между инновационными препаратами (оригинаторами) и дженериками составит 35:65 в пользу дженериков. Во Франции, Бельгии, Австрии и Португалии, для сравнения, доля дженериков составляет менее 20%, а в Италии — менее 5%. Зато в Германии, Нидерландах, Великобритании и большинстве восточно-европейских стран доля дженериков превосходит 50%.
«Многие страны, например США, Германия, Франция, сталкиваются с растущими затратами на финансирование лекарственного потребления и поэтому все жестче контролируют включение в различные листы дорогостоящих препаратов, отдавая предпочтение дженерикам. И уже внутри рынка последних происходят процессы, когда регуляторы прибегают к расследованиям (в частности, в Германии), для того чтобы разобраться с причинами завышения цен на те или иные препараты. Скорее всего, мы будем сталкиваться со все более изощренными системами контроля цен на лекарства, прежде всего в сегментах, где потребитель рассчитывает на бесплатную помощь»,— отмечает гендиректор «Фармэксперта» Николай Демидов.
То есть, хотя и по разным причинам, ни одна страна мира не в силах полностью себя обеспечить необходимыми препаратами. Да никто к этому особенно и не стремится. Степень интеграции мировых фармрынков очень велика. «Если мы возьмем ведущие европейские фармацевтические державы Германию, Францию и т. д., то доля импортных лекарств на их внутреннем рынке составит порядка 60-70%. В малых европейских странах эта цифра еще выше. Так что когда мы, возмущаясь засильем иностранных препаратов, в доказательство приводим их 80-процентное господство на нашем рынке, то для профессионалов сама по себе эта цифра выглядит вовсе не страшно: у всех так»,— подытожил профессор Финансовой академии при правительстве РФ Андрей Юданов.
Иначе, видимо, и не может быть на рынке, столь тесно связанном со здоровьем людей. Если где-то появляется новый чудодейственный препарат, его сразу начинает импортировать весь мир. Никто не ждет истечения срока патента, выпуска национальными производителями аналога.
Настораживает другое. Импортируя огромное количество лекарств, великие фармдержавы экспортируют их еще в большем объеме.
«Те же Германия и Франция вывозят лекарств в полтора-два раза больше, чем ввозят. Даже у относительно отстающей Польши экспорт составляет половину импорта. А у нас он почти равен нулю. То, что для развитых стран является дорогой с двусторонним движением, для нас представляет собой одностороннюю улицу. И именно это надо менять, а не проповедовать лекарственную автаркию»,— продолжает профессор Юданов.
Причем развитые страны хотя и не принимают протекционистских мер в отношении «своих» национальных производителей, однако обеспечивают им условия для успешного развития. Например, многие японские компании почти неизвестны за рубежом: они работают на локальном рынке, который составляет более $60 млрд. Обеспечение населения собственными медикаментами — часть японской системы здравоохранения, одной из самых эффективных в мире. И судя по большой продолжительности жизни японцев, работает она неплохо.
Временный курс
Потребление лекарственных средств на душу населения в России в десять раз меньше, чем в США, в пять-шесть раз, чем в странах Евросоюза. То есть говорить о перенасыщенности рынка пока не приходится. Поэтому российский фармрынок тотально зависит от импорта. «Еще в советское время в рамках международного социалистического разделения труда мы опрометчиво отдали эту высокоинновативную отрасль промышленности в сферу специализации европейских соцстран, а за прошедшие рыночные десятилетия ситуация скорее ухудшилась, чем улучшилась. Хотя отдельные фирмы (увы, они в явном меньшинстве) сумели модернизировать свое производство»,— отмечает профессор Андрей Юданов.
Все громче звучат голоса экспертов, предлагающих международным мировым фармпроизводителям «перенести» в Россию свои предприятия. Причем у нас есть отечественный биотех: российские компании производят вакцины, есть успехи в разработке продуктов для лечения сахарного диабета. Справедливости ради надо сказать, что продукция эта в основном для внутреннего пользования. На международном рынке она не котируется.
«Сейчас правительство РФ предложило западным компаниям локализацию (организацию производства своих препаратов на территории России.— «Ъ»). Но локализация не всегда однозначно обоснованна с экономической точки зрения. Кооперация в совместных локальных проектах может принести пользу всем участникам. Еще один призыв касается, например, создания фармкластеров. Однако у компаний, как российских, так и иностранных, накопились вопросы, без ответа на которые сложно определить свои бизнес-планы»,— говорит представитель компании—члена Ассоциации международных фармацевтических производителей. Мировые компании не всегда понимают правила игры в России. Например, по каким критериям отбирались молекулы в список 57 стратегически важных для России препаратов. Знают ли иностранные компании, чьи препараты попали в перечень, что им надо делать дальше — идти в Минпромторг или самостоятельно искать партнеров в РФ? Что делать, если в список попали препараты, не вышедшие из-под патентной защиты?
Виктория Анашкина, глава российского представительства Amgen, полагает, что «вряд ли кто из «большой фармы» (крупнейшие мировые фармпроизводители.— «Ъ») рискнет без твердых гарантий государства полностью локализовать свое производство в РФ».
Директор Cegedim Давид Мелик-Гусейнов полагает, что «многие компании идут на локализацию по политическим мотивам. Рынок сбыта лекарств в России занимает на фоне мировых продаж крупнейших фармкорпораций всего до 3% доходов. Даже если этот показатель увеличится в разы, конкурировать с Индией и Китаем сейчас и завтра России будет практически невозможно. Поэтому надо быть реалистами: рынок сбыта продукции, произведенной в России,— это территория самой России, а также близлежащих стран — СНГ».
Будущие открытия
Так что придется надеяться на свои силы. Специалисты считают, что целесообразнее всего создание «биотехнологического «Сколково»».
Профессор Юданов отмечает, что «без госвмешательства тут не обойтись, а оно по российской традиции будет противоречивым, неэффективным, а порой и откровенно коррупционным. Но это не значит, что этим трудным путем не надо идти. Напротив, госстимулирование превращения России в великую биотехнологическую державу абсолютно необходимо, даже несмотря на низкий коэффициент его полезного действия. У паровоза КПД тоже был всего 3%, но именно железные дороги впервые связали весь мир воедино, более того, открыли путь к его технологическому преображению».
По мнению Виктории Анашкиной, «России выгоднее иметь несколько высококачественных биотехнологических производств, которые бы концентрировались на нескольких перспективных молекулах и качество и стандарт производства которых позволяли бы экспортировать производимые биотехнологические препараты за пределы России, чем иметь много заводов, выпускающих для внутреннего рынка продукцию, не соответствующую мировому качеству. Наиболее перспективен вариант партнерства: отечественный производитель при поддержке государства создает альянс с опытным иностранным партнером. Мир идет к тому, что много проблем снимается именно через партнерство — когда каждый партнер приносит в общий проект понятную экспертизу. Конечно, Россия, если этого захотят власти, в состоянии развивать фарминдустрию самостоятельно, без внешней помощи. Но только в этом случае наша страна обречена постоянно догонять конкурентов, она вряд ли станет лидером. Если мы хотим войти в когорту лучших, необходимо интегрироваться в перспективные альянсы с сильными мировыми игроками, обладающими ноу-хау. Но здесь многое будет зависеть от позиции российского государства, ведь золотой ключик от рынка сбыта находится сегодня в его руках».
Тем более не стоит забывать о все более очевидной тенденции на глобальном фармрынке. Потребность в больших технопарках, кластерах, производственных площадях стремительно падает. По мнению эксперта, мир постепенно переходит на персонализацию процессов в медицине. Расшифровка генома человека только подстегнет этот процесс. Лекарства, став персональными, будут производиться в небольших по площадям и набору оборудования помещениях. Крупнотоннажная химия уже потеряла интерес к фармацевтике. Куда более прибыльно для нее работать для других отраслей — сельского хозяйства, строительства и т. д. Будущее фармацевтики за биотехнологиями, за открытиями в небольших комнатах.