Крымский кризис создал затруднения для экспансии Bayer, Merck, Stada и других фармацевтических компаний на прибыльный российский рынок.
Много волжской воды утекло, прежде чем немецкий фармацевтический гигант Bayer наконец решился попробовать свои силы в России. Не месяцы, годы искал концерн из Леверкузена местного партнера или участок «в чистом поле» для строительства завода с нуля. Председатели правления приходили и уходили, и лишь когда это кресло занял смелый голландец Марейн Деккерс, было решено, что Bayer сделает первый шаг в партнерстве с «Медсинтезом» — фармзаводом, расположенным на Урале в трех часах полета на самолете от Москвы.
Осенью началось производство. «Медсинтез» производит по заказу Bayer инфузионный раствор «Авелокс». Но на российский рынок антибиотик, подходящий, например, для лечения пневмонии, пока не вышел; это должно произойти только к середине года. Объяснение: препаратам придется «отвисеться», то есть должны быть проверены их состав и срок годности. «Такое партнерство — как вступление в брак, абсолютно все должно сойтись», — пояснила Вера Хан, генеральный директор ЗАО «Байер».
Фармпатриотизм Путина
Немецкая фарминдустрия должна задуматься о том, что постепенно ей будет становиться все менее комфортно в России. Рубль падает, а значит, импортируемые в РФ препараты, как, например, «Аспирин» от Bayer, становятся невероятно дорогими. Рост внутреннего валового продукта (ВВП) недавно был скорректирован правительством с 2,5% до «в лучшем случае» 0,5%, что снижает спрос, особенно на доростоящие медикаменты из Германии.
А теперь крымский кризис грозит окончательно разрушить деловые перспективы. Ведь после «аннексии» Крыма президент РФ Владимир Путин вообще не заботится о мнении Запада по поводу своей экономической политики. Знатоки рынка ожидают, что уж теперь он точно начнет проталкивать через Госдуму те спорные законопроекты, которые усложнят зарубежным производителям медикаментов бизнес в России.
Причина тому — фармпатриотизм Путина: он требует, чтобы иностранцы создавали больше ценностей на территории России, а значит, принуждает их к наращиванию производства между Смоленском и Владивостоком. Иностранцы, желающие в будущем зарабатывать на российском фармацевтическом рынке, должны инвестировать в РФ или искать здесь партнеров. Для тех, кто не хочет играть по этим правилам, Кремль закроет рынок посредством таможенных сборов и лицензий.
«С падением рубля принуждение к локализации скорее будет расти, а не снижаться», — сказал менеджер одного немецкого фармацевтического концерна. Кремль больше не считается с критикой Европы по поводу своей политики в отношении западных предприятий.
Немцам, как и всем иностранцам, остается только соблюдать эти дорого обходящиеся правила игры, если они хотят работать на данном рынке, объем которого равняется $18 млрд и 76% которого составляют нероссийские производители. По оценкам Wirtschaftswoche, фармацевтические гиганты, несмотря на подобные перспективы и крымский кризис, продолжат идти прежним курсом. Фармконцерн Stada («Гриппостад») из гессенского Бад-Фильбеля и производитель растительных лекарственных препаратов Bionorica («Синупрет») из баварского Ноймаркта уже вложились в новые заводы в «империи» Путина. Merck из Дармштадта, судя по всему, собирается увеличить свое присутствие в России. Гессенская компания, как поговаривают в близких к предприятию кругах, недавно приняла новую стратегию по РФ и намерена «серьезно расширить» там свое присутствие.
И это несмотря на то, что уже сейчас из-за крымского кризиса вести бизнес стало сложнее. Например, оборот Stada в России в 2013 г. составил свыше 400 млн евро (приблизительно пятая часть всего оборота концерна). Гессенцы покупали российские фирмы и строили собственные заводы в стране.
Соответственно сейчас компанию Stada сильно затронет падение прибыли в евро из-за снижения курса рубля, хотя точных данных концерн не публикует. Однако еще в конце марта председатель правления Stada Хартмут Ретцлафф из-за краха рубля опроверг свой оптимистичный прогноз, он ожидает по результатам 2014 г. только «небольшой рост». В итоге курс акций серьезно упал. Но в своих приобретениях и инвестициях в России Stada ничего не намеревается менять. В концерне заявили: «Мы ожидаем, что ситуация вновь нормализуется».
Также и Bionorica действует по намеченному плану. Завод в Воронеже будет, как и запланировано, открыт в этом году. «Мы не волнуемся по поводу ближайших месяцев», — отметил Михаэль Попп, владелец и председатель правления семейного предприятия в Верхнем Пфальце. Bionorica, по словам Поппа, понесла лишь «незначительные потери в результате падения обменного курса. При доле собственного капитала в 75% мы можем абсолютно спокойно пережить этот кризис». Bionorica зарабатывает в РФ 78 млн евро, около трети ее оборота.
Во многих случаях строительство собственных заводов в России для иностранных производителей оказывается дорогим начинанием, потому что, если не брать в расчет падение рубля, транспортировка медикаментов на Восток практически не влияет на цену. К тому же компаниям зачастую бывает сложно найти местного партнера.
Иностранцы встают в очередь
Представители Bayer, например, побывали, как говорят, практически на каждом относительно крупном заводе по производству медикаментов в России, прежде чем их выбор пал на «Медсинтез» с Урала. Другим же не удалось никого найти. Между тем собственные заводы строят, например, швейцарская компания Novartis, Takeda из Японии и производитель сиропа от кашля Berlin-Chemie, входящий в состав Menarini Group из итальянской Флоренции. Им не оставалось ничего иного, кроме как строительство с нуля. В Merck еще не определились, надо ли строить собственный завод или сотрудничать с местным партнером.
Для российских производителей, таких как «Сотекс», это комфортные условия. Виталий Смердов, генеральный директор этого предприятия среднего бизнеса, в последнее время часто водит потенциальных зарубежных партнеров по своему заводу. Он открыт для сотрудничества. «Мы охотно помогаем иностранным коллегам выполнить свои планы по поиску местных партнеров», — сказал он. На предприятии не ожидают, что интерес иностранцев снизится из-за политического кризиса.
«Сотекс» — маленькая фармацевтическая компания. Завод расположен в полутора часах езды на автомобиле на северо-восток от Москвы и насчитывает 400 сотрудников, в основном химиков и технологов, которых здесь, в городе Сергиев Посад, легче найти, чем в сверхдорогой Москве. Завод выглядит современным: смешивание препаратов и наполнение стеклянных ампул происходит автоматически в двух герметичных помещениях.
Руководит процессом решительная женщина Ирина Морозова, в шутку представляющаяся шеф-поваром. Час за часом ее оборудование наполняет 18 000 ампул. «Видите мужчину за третьим окном, который выглядит, как космонавт? — спрашивает Ирина Морозова и показывает на сидящего на стуле сотрудника в синем защитном костюме. — Он включает оборудование и следит за показателями во время работы, но в процесс производства не вмешивается».
Один из начальников в «Сотекс», Ирина Морозова, знает, что фармпатриотизм Владимира Путина сделал ее предприятие желанным партнером для западных концернов. Соответственно самоуверенно она и выступает. «Я утверждаю, что наш завод ничуть не отличается от европейских фармацевтических предприятий», — сказала она. Как будто в доказательство тому, в конференц-зале все стены увешаны дипломами и лицензиями.
Это могло бы понравиться немецким партнерам. Но им придется встать в очередь. Ведь у «Сотекса» практически не осталось незанятых мощностей. Сейчас с конвейера идут ампулы для Nycomed, «дочки» японского фармконцерна Takeda. Также «Сотекс» производит для компаний Sanofi-Aventis и Novartis. Вадим Музяев, генеральный директор материнского концерна «Протек», в ближайшие пять лет намерен добиться ежегодного роста в 20%. В его планы входит и строительство новых фармацевтических заводов.
Вадим Музяев рад, что Владимир Путин стимулирует его отрасль, вынуждая иностранцев начинать производство в России: «Любое правительство было бы плохим, если бы ничего не делало для отечественных производителей».
Текст Флориан Виллерсхаузен, Юрген Зальц
Источник: Деловой еженедельник Компания