Российская фармацевтика подросла на 125 процентов, это цифры от премьера Медведева. По его словам, темпы высокие, причем речь идет не о расфасовке иностранных таблеток, а о реальном производстве своих препаратов взамен дорогих импортных. По словам Медведева, они не менее эффективны, это он говорил на встрече с Полтавченко, губернатором Петербурга, где делают почти 20 процентов всех российских лекарств. Но посмотрим с другой стороны — да, российские препараты есть, зачастую они в разы доступнее, чем импортные. Но врачи рекомендуют импортные, дорогостоящие, и зачастую не потому, что они лучше лечат, подробности в материале «Первого канала».
Она не жалуется на здоровье, но по врачам ходит каждый день. Пока у кардиолога пациент — Мария идет к терапевту. Главное — попасть в кабинет. Остальное для профессионального медпреда, то есть медицинского представителя, дело техники.
Чем больше больных — тем лучше. Мария не продает, а убеждает. Даже самый последний скептик в белом халате должен знать: препарат ее компании — лучший на рынке.
«Фармацевтическая компания, чтобы достучаться до врача, использует мультиканальную систему продвижения», — поясняет директор НИИ организации здравоохранения и медицинского менеджмента Департамента здравоохранения г. Москвы Давид Мелик-Гусейнов.
И в этой системе самый короткий путь — через медпреда. Прямой контакт с глазу на глаз представителя фармкомпании и врача в России — дело легальное. Если в Европе медицинский представитель не имеет права переступать порог клиники, и за этим следят, то у нас отношения между врачами и фармацевтами настолько тесные, что в рецептах часто указываются конкретные названия лекарств, что противозаконно. И за этим не уследить.
«У каждого лекарственного препарата есть свое действующее вещество, то есть непатентованное наименование, и врач должен выписать рецепт, указав действующее вещество, а не торговую марку. Зачастую это тоже нарушается правило, и врачи конкретную торговую марку выписывают в этих рецептах», — рассказывает Давид Мелик-Гусейнов.
Сами доктора признаются: руководство клиник, как правило, в курсе и в доле. Чтобы повысить продажи, врачей загоняют на добровольно-принудительные лекции.
«Говорят «сегодня лекция», а часто даже не говорят, что это лекция, а говорят «собрание». Мы приходим, а там лекция читается, какой-нибудь окружной специалист или профессор, и фармпредставители сидят. Обычно в рабочее время, когда пациенты записаны и сидят под дверью», — рассказывает участковый врач-терапевт Анна Землянухина.
Но лекции далеко не всегда в больничных стенах. Расчет на то, что врачи тоже люди, а клятва Гиппократа теряет силу, когда доктор расслабляется в уютной обстановке. За чужой счет.
«Мы просто их приглашаем в уютные места. Получается, в ресторане очень удобно. Мы просто угощаем их вкусным ужином, и преподносим этот вкусный ужин в комплекте с хорошей лекцией», — рассказывает медицинский представитель Мария.
Казалось бы, ничего страшного, но настораживают цифры. Из более чем тысячи фармкомпаний на российском рынке данные о выплатах врачам публикуют только 64. Остальным, как предполагают специалисты, есть что скрывать. Например, массовый вывоз докторов на юга. Как бы конференция. Ну, разве это взятка? Ведь все ради науки. А бизнес растет.
«Свозили тебя на конференцию какую-нибудь очень хорошую за рубеж, а ты говоришь: «Ну, замечательно, хорошая компания, продукция у нее хорошая, значит, нужно эту продукцию рекомендовать», — говорит академик РАН доктор медицинских наук Сергей Колесников.
На пару сотен действующих веществ — то, чем лечатся самые распространенные заболевания, — в России около 100 тысяч препаратов. Это не конкуренция, а настоящая война. И спрос на бойцов — медпредов — стабильно высокий. В одной Москве — 300 с лишним вакансий.
Корреспондент Первого канала попытался записаться на собеседование. На том конце трубки сразу же предупреждают: надо уметь терпеть оскорбления и не бояться ходить по головам.
«Довольно трудно бывает, когда тебя какая-то бабка-терапевт выгнала из кабинета и сказала: «Ты вообще кто такой, мальчик, сюда пришел?» Не каждый человек справится с этой работой. В поликлинике очередь, в поликлинике бабульки сидят с клюшками. Там надо пробраться, тут пролезть», — говорит менеджер фармакологической компании.
Медпреда кормят ноги. В день надо обойти 10-12 врачей, а ведь есть еще аптеки. Удалось договориться с первостольником — фармацевтом, который работает за прилавком, — хорошо. Но настоящая удача — контакт с заведующим. И такое — не редкость.
Важно понимать: если вы идете в аптеку со стандартной просьбой «дайте мне что-нибудь от…» и дальше называете причину вашего обращения, далеко не факт, что вам продадут самое эффективное лекарство. Причем в разных аптеках одной сети это лекарство будет одним и тем же — самым дорогим.
Проверяем сами — просим в аптеке «что-нибудь от аллергии». Нам сразу же советуют чудо-препарат. Зарубежный.
«Она спасает людей, которым уже ничего не помогает! Одна тысяча триста три рубля!» — говорит продавец.
В другой аптеке этой сети — десятки противоаллергических лекарств, но рекомендуют то же самое. За те же деньги. Та же картина — в третьей аптеке. При этом в некоторых эффективные, но дешевые препараты просто не продаются.
«Самый банальный пример – цитрамон. Сейчас появилось очень много препаратов в красивых глянцевых упаковочках, с торговыми наименованиями, которые зарегистрировали производители, которые стоят порядка 100 рублей. Вот я уверяю, Вам предложат именно этот препарат. А есть цитрамон, просто цитрамон, шесть таблеток, который стоит рубль восемьдесят, я Вас уверяю, его в аптеке даже не будет. Они не будут его брать, им это не выгодно», — рассказывает эксперт фармрынка Инна Булыгина.
Чем крупнее фармкомпания, тем меньше шансов у врача отказаться от схемы «деньги в обмен на рецепт». Соблазн слишком велик.
«Все просто: мы платили врачам, они назначали наш препарат», — говорит медицинский представитель из Польши Ярек Вишневский.
Недавний пример: британская корпорация продвигала в Польше новое лекарство от астмы. Выйти на переполненный рынок было непросто, но врачи помогли.
«Я давал им деньги как бы на обучение, но потом прямо говорил, что мне нужно больше назначений нашего препарата, так что они знали, за что я плачу», — продолжает Вишневский.
А в США людей в белом стимулируют деньгами «на исследования» и за лекции, причем в таких масштабах, что пациенты даже создали целый сайт «Платят ли твоему врачу фармацевты?» Вводишь фамилию и проверяешь. Рекордсмен некая Суджата Нарайан. Семейный доктор из Калифорнии за публичные выступления получила от фармацевтов почти 44 миллиона долларов.
«Когда сомалийские пираты брали заложников, они просили миллион долларов за освобождение человека. Но у нас есть препараты, которые стоят 1-2 миллиона в год для каждого пациента. Лекарства невероятно переоценены. Это не имеет абсолютно никакого отношения к стоимости их разработки», — поясняет автор книги «Смертельно опасные лекарства», руководитель некоммерческой организации по проверке эффективности лекарственных средств (Дания) Питер Гетше.
Изобрести препарат дорого, но куда дороже продвинуть его на рынке. Сколько таблеток окупят поездки, сувениры и угощения для тех, кто их выписывает, не скажет никто. Ведь чаще всего больные платят, не глядя. И хорошо, если кошельком, а не здоровьем.
Автор: Георгий Олисашвили