Лекарственные препараты и своевременное лечение способны решить большинство серьёзных проблем со зрением, свидетельствуют данные ВОЗ: в 75 % случаев слепоту вызывают заболевания, поддающиеся терапии на начальных стадиях. Однако современные схемы лечения большинству российских пациентов недоступны из-за ограниченного бюджетного финансирования.
Показатели зрения
Глобальная программа ВОЗ VISION 2020 подтолкнула регуляторов ряда стран разработать национальные программы в области лекобеспечения граждан, страдающих заболеваниями глаз. Препараты офтальмологического спектра заняли значимое место в системах госфинансирования здравоохранения.
Самая масштабная программа была принята в 2018 году в Австралии. Правительство направило 80 млн долларов на лекарства для глаз через программу фармацевтических льгот Pharmaceutical Benefits Scheme. Средства пошли на лечение заболеваний сетчатки, возрастной макулярной дегенерации (ВМД) и других заболеваний. Программа основана на принципе соплатежа: государство компенсирует пациентам часть затрат на лекарства. По оценкам австралийских регуляторов, это позволяет людям с офтальмологическими заболеваниями экономить до 7 тыс. долларов в год.
В США в рамках госпрограммы Medicare D, покрывающей закупку лекарств, 2,4 млрд долларов тратится на офтальмологические препараты. В результате офтальмологи демонстрируют самый высокий процент выписки оригинальных лекарств среди всех отраслей медицины. Популярные категории — средства для лечения сухого глаза, глаукомы и др.
В обращении офтальмологических препаратов в России государственное финансирование занимает скромную долю. По данным компании IQVIA, в 2020 году на бюджетный сегмент пришлось не более 16 % этого рынка в денежном выражении — 4,3 млрд рублей.
Пробел в бюджете
Ограниченное финансирование приводит к тому, что современная терапия доступна лишь небольшому числу пациентов, основная же часть получает лечение с применением устаревших схем и технологий, констатируют опрошенные эксперты.
«Наглядный пример — возрастная макулярная дегенерация. Отёчная форма этого заболевания успешно лечится анти-VEGF-препаратами. Есть страны, где количество инъекций этих лекарств превышает число операций по удалению катаракты. А что у нас? В МНТК ежегодно проводится 16 тысяч инъекций анти-VEGF-препаратов (примерно половина из них финансируется за счет государственных средств, остальное – за счет собственных средств пациентов), при этом мы делаем 79 тысяч операций по удалению катаракты. Подсчёты приблизительны, но и они демонстрируют отставание от реальных потребностей здравоохранения. Всё упирается в финансирование. Получается, ВМД приводит к инвалидности просто потому, что у пациентов нет средств на эффективное лечение», — говорит заместитель генерального директора МНТК «Микрохирургия глаза», председатель Общества офтальмологов России Борис Малюгин.
Менеджер по группе препаратов Rompharm Company Михаил Чулов отмечает, что в перечень препаратов для льготных категорий пациентов обычно входят самые доступные и не самые современные.
«Исторически заметную долю на рынке лекарств для лечения глаукомы занимает тимолол. Аргумент — цена. Хотя существует ряд более современных препаратов и общемировая тенденция заключается в том, что офтальмологи постепенно переходят в своих назначениях от монопрепаратов к комбинациям молекул. Мы тоже движемся в русле мирового тренда, доля тимолола падает, но это происходит медленно», — признаёт Чулов.
Современные офтальмологические препараты продаются в аптеках, но стоят так дорого, что оказываются не по карману большей части населения, добавляет Александр Куроедов, начальник офтальмологического отделения ФКУ «Медицинский учебно-научный клинический центр им. П. В. Мандрыка» Министерства обороны РФ.
Помимо дефицита финансирования федеральных учреждений, ситуацию усугубляют другие барьеры для вывода на рынок современных лексредств, в том числе проблемы с регистрацией. «Процесс регистрации препаратов очень сложный и медленный, поэтому часто мы получаем новые лекарственные формы с большим опозданием», — сетует главный врач МНТК «Микрохирургия глаза» Николай Соболев.
Невидимая выгода
В результате зарубежные производители не спешат выводить новые препараты на российский рынок. А если лексредство не зарегистрировано, оно не попадает в клинические рекомендации, что тормозит распространение современных методов терапии.
«Пример из моей клинической практики — операция по удалению катаракты. Если хирург по её завершении вводит внутрь глаза 0,1 мл антибиотика, это в 5—6 раз снижает риск развития инфекционного воспаления (острый эндофтальмит), которое может привести к потере глаза. Пользу этого метода давно подтвердили международные исследования, но в России нет ни одного разрешённого препарата, который мы могли бы использовать…Мы выходили как на зарубежных, так и на отечественных производителей мотивируя их к производству и регистрации таких препаратов разрешенных для использования на территории РФ. Но пока сделать этого не удалось и потому мы не можем включить данный высокоэффективный метод в клинические рекомендации, разрабатываемые Обществом Офтальмологов России», — сетует Борис Малюгин.
Особенно остро проблема проявляется в лечении редких офтальмологических заболеваний. Производителям невыгодно вкладываться в вывод препаратов на рынок, поскольку потенциальных потребителей не так много, говорит президент Межрегионального центра поддержки больных аниридией «Радужка» Галина Генинг.
«Аниридия — редкое врождённое генетическое заболевание роговицы, проявляется у одного из 50—100 тыс. детей. Лечить его на начальном этапе несложно: нужны капли с заживляющим роговицу декспантенолом. Без лечения же заболевание приводит к слепоте. Сейчас на российском рынке такие капли отсутствуют. Два года я вела переговоры с производителями, чтобы они начали добавлять декспантенол в капли для глаз, но пока всё осталось на стадии „рассмотрения предложений“. Компаниям невыгодно вносить изменения, а убедить их без помощи государства вряд ли удастся», — досадует Генинг.
Трудности диалога
Новые лекарства станут доступнее, если государство будет включать их в список жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов (ЖНВЛП), сходятся во мнении эксперты. «С одной стороны, в этот перечень необходимо включать новые офтальмологические препараты, с другой — возможности бюджета не безграничны. Требуется системный дифференцированный подход государства», — рассуждает Николай Соболев из МНТК «Микрохирургия глаза».
Важно наладить диалог между регуляторами, фармкомпаниями и представителями врачебного сообщества для определения препаратов и МНН, которые могут максимально повлиять на снижение офтальмологической заболеваемости в стране.
Ещё одно важное направление работы, требующее межведомственного взаимодействия, — формирование клинических рекомендаций. По словам заместителя директора департамента лекарственного обеспечения и регулирования обращения медицинских изделий Минздрава России Светланы Семечевой, сейчас утверждены клинические рекомендации по отдельным заболеваниям глаз и придаточного аппарата, а с 1 января 2022 года оказание медицинской помощи на основе клинических рекомендаций будет обязательным.
У отрасли остаётся не так много времени для обновления документов и включения в них новых схем лечения.
«К сожалению, офтальмологические заболевания официально считаются не влияющими на показатели смертности, и лекобеспечение финансируется по остаточному принципу. При этом, по данным ВОЗ, в 80 % случаев глазное заболевание поддаётся лечению. Это ли не повод поменять подход и верно расставить приоритеты!» — говорит главный офтальмолог Новосибирской области Анжелла Фурсова.