Самые важные проблемы онкопомощи сейчас — отсутствие нормальных конкурентных отношений между участниками программы и отсутствие давно объявленной даже на уровне президента страны программы «ОМС плюс», по которой больные могли бы доплачивать за что-то, что не входит в обязательное страхование. Всё остальное — производные. Можно ещё добавить проблему, о которой сейчас все говорят, проблему человеческого капитала, недостаточной образованности, в первую очередь врачей, да и сестёр.
Отсутствие конкуренции — это отсутствие доступа к оказанию услуг всех лицензированных медицинских учреждений, независимо от форм собственности. Это же неважно, если мы работаем в системе ОМС, какая разница для больного, где ему эта помощь будет оказана? Она должна быть быстрой, доступной и качественной.
Но сегодня уже действует норма о маршрутизации. С 1 января закон становится обязательным и очень жёстким. И теперь мы все, если заболеем, должны идти, как крепостные, только в определенное место, которое определил за нас чиновник. Неважно, нравится нам там, желают ли нас там видеть. Просто должны. Это крепостное право в онкологии становится обязательным. Наверное, когда его вводили, были какие-то благие намерения, но известно, куда ведёт такая дорога. Это была первая и самая серьёзная ошибка. Эта норма встретила очень большие возражения на всех уровнях у участников оказания медицинской помощи, но, к сожалению, это никак не изменило ситуацию. Может я ошибаюсь, но качество медицинской помощи не улучшится. Будет очень дорого для государства, для всех участников, но к каким-то позитивным результатам не приведет.
Что касается образования. Не секрет, что из института люди выходят не готовыми к этой работе. К тому же реально появилось много новых направлений, к которым не готовы ни выпускники, ни врачи с большим стажем. Они должны переучиваться, но не всегда есть где. Почему я сделал кафедру ядерной медицины? Потому что достойных мест или центров, где можно получить хорошую подготовку, мало. Это касается и лучевой терапии, и химиотерапии.
Если говорить о системе «ОМС плюс», то она должна касаться всех клиник. Если, например, больному что-то можно и нужно сделать, но это не является обязательным в системе ОМС, то кто-то должен это оплачивать. Значит нужно либо расширение возможностей ОМС, в чём я не вижу сейчас перспективы, либо софинансирование со стороны больного, страховой компании, предприятия, на котором он работает, кого угодно. Но сегодня это практически запрещено, это двойное финансирование, и никто этого не разрешит.
И еще одна очень серьёзная проблема — отсутствие критериев качества. Что такое «качественно»? Мы много раз говорили, что клиники, имеющие JCI аккредитацию, свидетельствующую о гарантированно более высоком качестве медицинской помощи, должны иметь привилегии и при распределении квот, и, возможно, при оплате. Но сегодня хорошая больница или плохая — решает чиновник, потому что ему так кажется. Никаких критериев для этого нет. И это тоже серьёзный тормоз к тому, чтобы становиться лучше.
Я считаю, что многое бы изменилось, если просто дать больному возможность выбора, где лечиться. Страховая медицина, которая теперь исчезает, руководствуется именно этим принципом: деньги идут за больным. Больной выбрал, куда ему идти, а за ним идут его деньги, которые дает ему государство. Это его деньги. Так дайте ему возможность выбора! Если бы это сделали, многое бы очень быстро изменилось, даже образование. Мы ведь заинтересованы, чтобы наши врачи были самыми хорошими. И мы их пытаемся обучать, создаём занятия, курсы, направляем на стажировку в лучшие клиники за границу, проводим собственные дополнительные проверки на знания, которые у них есть.