Хорошие таблетки дорогого стоят… Рассказывает Андрей Иващенко

В XXI веке человек оценил свое здоровье. Мировой рынок фармпродукции на сегодня – $500 млрд в год, что в разы больше мирового рынка вооружений, а через 5 лет объем фармрынка дойдет до триллиона. Российский фармрынок – это $20 млрд в год. Он быстро развивается, отечественная фармотрасль начинает расти за счет замещения импортных медикаментов. Но пока наша страна – не игрок на мировом фармрынке. А если завтра война? Зависимость от иностранных фармкапиталистов пугает, но и мобилизует. В борьбу за фармрынок включаются… студенты.

Каким образом они будут развивать фарму, рассказывает Андрей Иващенко, руководитель инновационной группы «ХимРар» и заведующий базовой кафедрой МФТИ:

— Андрей, зачем Вам понадобились «зеленые» студенты? 

— В XXI веке в фармацевтике, как, впрочем, и в любой высокотехнологичной отрасли преуспеют «инакомыслящие». Это люди, которые еще не обременены повседневными заботами, но обладают знаниями, энергией и незамыленным взглядом. Они не пойдут проторенной дорогой и не поверят авторитету, если тот скажет, что нечто – невозможно. Таких людей – молодых и предприимчивых – много только в университетах. Они фонтанируют идеями, которые иногда превращаются в уникальные разработки. Университеты – это интеллектуальная золотая жила, поэтому вокруг них и формируются предпринимательские группы, кластеры во всем мире. Сейчас наша компания «ХимРар» участвует в организации биофармацевтического кластера «Северный» на базе МФТИ. Именно в кластере и именно студенты будут работать над сотнями идей, будут «воевать» с раком, СПИДом, против которых бессилен весь мир. А мы им будем помогать. Финансирует строительство БФК «Северный» и закупку оборудования государство в рамках стратегии развития фармацевтической отечественной промышленности «ФАРМА-2020».

— Как в фармацевтике оказался Московский физико-технический институт? 

— «ХимРар» был экспертом при написании концепции стратегии «ФАРМА-2020», и когда разработчик стратегии Минпромторг принимал решение, на базе каких вузов создавать первые биофармкластеры, мы предложили МФТИ, убедили комиссию, что живые системы – чисто инженерная наука и что в фармацевтике XXI века очень много физиков. Те физические модели, которые использовались для расчета ядерного взрыва, сейчас с успехом применяются для моделирования, например, мембранных белков. Это, во-первых. Во-вторых, выяснилось, что среди создателей крупнейших российских фирм – основных игроков на отечественном фармрынке – есть выпускники МФТИ. Например, я пришел в фармацевтику в 1995 году из компьютерного бизнеса, рентабельность которого к тому времени упала, а в фармацевтике, наоборот, она росла. И подобный путь у многих. Поэтому выбор физтехов из фармацевтики в пользу альма-матер был очевиден, там работают наши преподаватели, и мы знаем физтеховский уклад.

— В чем можно измерить заинтересованность МФТИ в сотрудничестве с вами? 

— Во-первых, МФТИ дает своим студентам пропуск в уникальную, безграничную, как сам Космос, фармацевтическую отрасль и стопроцентно трудоустраивает их после выпуска. У студентов МФТИ есть возможность с 4 курса участвовать в разработке лекарства против СПИДа, рака. И не просто заниматься полезным делом, но и сделать его своим высокотехнологичным бизнесом, обеспечив достойную жизнь себе и близким. Во-вторых, МФТИ, являясь национальным исследовательским университетом, активно развивает науку в сотрудничестве с инновационными компаниями. Такой тройственный союз – образование, наука, высокотехнологичное производство – делает МФТИ истинным национальным исследовательским университетом и полноправным игроком на инновационном фармацевтическом поле.

— В грандиозном проекте «ФАРМА-2020» – три основных участника: государство, инвестирующее сотни миллионов рублей, вузы, привлекающие мозги своих уникальных студентов, и фармацевтические компании. В чем заключается взнос последних? 

— В готовности поделиться уникальным многолетним опытом создания и управления малыми инновационными предприятиями. Передавая этот опыт МФТИ, мы создаем, по существу, новую рыночную форму прикладной университетской науки. На деле – это создание базовой кафедры (мы создали ее в МФТИ в 2009 году), организация научно-учебного процесса в своих высокотехнологичных лабораториях, привлечение к учебному процессу наших лучших научных сотрудников и экспертов. Для нас это затратное удовольствие. Но окупят его выпускники нашей кафедры, когда, став высококлассными специалистами и технологичными предпринимателями, придут к нам работать.

— Андрей, а Вы бы пошли в технологичные предприниматели, будь сегодня студентом? 

— Конечно! Я был активным студентом. Уверен, около десяти процентов студентов на любом курсе любого вуза имеют склонность к активной деятельности. Раньше активисты участвовали в комсомоле, работали в стройотрядах, а сейчас они – на оранжевых революциях, на выборах за деньги…

Надо давать этим ребятам реализоваться в технологическом предпринимательстве, потому что они – стволовые клетки университета. А во что они превратятся, от взрослых зависит: могут в раковую опухоль, а могут – в полезный орган для страны. Что касается лично меня, я был активным командиром стройотрядов. На нашем факультете у меня были самые высокооплачиваемые бригады. Мы работали в Приморье, Степном Алтае, Горном Алтае. Стройотряд многому научил. Это была сложная проектная деятельность: выехать и договориться с колхозом или другой организацией об объектах строительства, вывезти на 2 месяца 30 человек, и сделать так, чтобы эти 30 человек заработали деньги, а заказчик остался довольным сделанной работой. Мы оказались последними, заставшими времена, когда можно было в каникулы заработать много денег и всю зиму жить королями – до очередного летнего стройотряда. На нас советское стройотрядовское движение закончилось.

— Кстати, о стране Советов: от советской фармацевтической отрасли хоть что-то осталось?

— В советское время было разделение труда со странами СЭВ: у нас делали субстанции, а там – готовый продукт. Когда СССР рухнул, заводы по готовым лекарственным формам остались за границей, субстанции им стали поставлять китайцы, а наши заводы по производству субстанций лишись заказа и обанкротились. Отечественных лекарств просто не было, и в 1990-е годы открылся рынок для иностранцев. Естественно, за 20 лет они сделали все под себя. Российская фармацевтика – это на 75% дистрибуция и розница иностранных медикаментов. Единственное, что осталось с советских времен – это высококвалифицированная армия химиков и биологов, а также сильные научные школы. Некоторые из них, оставшись в России и в профессии, выполняли исследования по зарубежному заказу. Сейчас снова приходит их время, начинают появляться отечественные фармпроизводители, которым понадобилась разработка новой продукции.

— Наверное, это не очень устраивает иностранных фармкапиталистов, занявших наш рынок. Готовы они потесниться на сверхприбыльном поле деятельности? 

— Есть международный фармацевтический рынок, есть российский. И нам надо начать с того, чтобы уверенно выйти на свой рынок. Это очень сложно, потому что действительно российский рынок занят транснациональными корпорациями. Выйдя на свой рынок и удовлетворив хотя бы половину того спроса, который есть в стране, за счет собственного производства мы создадим базу, с которой можно идти на рынок СНГ, а потом и дальше. Как это сделать, разработано в Стратегии «ФАРМА-2020», в ней два этапа. Первый этап: импортозамещение бренд-дженериков. Оно зародит высокотехнологичное производство, собьет цену медпрепаратов, переведет продажу лекарств с долларов на рубли, что очень выгодно госбюджету. Но только на импортозамещении отрасль не выживет.

У нас глобальные конкуренты – индийские, китайские, они будут снижать и снижать цены. Прибыли не останется, инвестировать в фармразработку не получится. Поэтому есть второй этап: инновационное развитие. Как сделать так, чтобы к 2020 году российские производители имели в своем портфеле не только импортозамещающие разработки, но и препараты под патентом, которые принесут основные прибыли и будут реинвестированы в новую разработку?

— Для этого необходимо привлечь неординарно мыслящих технологичных предпринимателей! 

— Конечно! В госпрограмме четко прописано, что инновационные разработки должны вестись в кластерах, а кластеры создаваться – на базе ведущих университетов. Таких кластеров по стране запроектировано 17, первые 10 уже названы, в том числе МФТИ. Государство финансирует-инвестирует во второй этап программы, чтобы к моменту, когда исчерпается рост российского фармпроизводства за счет импортозамещения, иметь свои серьезные разработки для внедрения в производство. Только тогда сложится нормальная инновационная модель развития фармотрасли, и можно будет конкурировать. На сегодня есть целый ряд болезней, которые не имеют лечения, либо это лечение продлевает жизнь на год и то лишь половине больных. Но если нам удастся найти действенное лекарство, оно, конечно, будет иметь потенциал не только на российском, но и международном уровне. Мы надеемся, что к 2015–2016 годам МФТИ выйдет на сделки по передаче технологий индустриальным партнерам в области онкологии, вирусных заболеваний, гепатита, СПИДа, болезней центральной нервной системы. Закупленное для «Северного» оборудование уже установлено и запускается в действующих учебных корпусах МФТИ, молодые преподаватели и студенческие коллективы начинают там первые стартапы, у кого-то непременно будет успех. Будущие прорывные технологии – это дипломные (бакалаврские, потом магистерские) работы.

— Ежегодно на научной конференции МФТИ звучит очень много студенческих докладов по медицинской тематике. Насколько они интересны? Как распорядиться этим интеллектуальным богатством? 

— Надо смотреть, что это за богатство. Основная проблема у нас в том, что как только находится что-то новое и интересное, о нем тут же рассказывают на ближайшей конференции. И дальше озвученная работа превращается в вещь, которая не коммерциализуется, потому что она без патента. В западных университетах есть подразделения, которые помогают вначале защитить интеллектуальную собственность. Серьезный докладчик ни на какой конференции выступить не может, не получив согласие этой структуры. Он приходит туда и говорит, что у него что-то получилось и об этом он хочет рассказать. Ему отвечают: подожди, мы тебе поможем подать заявку на патент, получишь приоритет, потом иди и рассказывай, где хочешь. Университеты за счет этих патентов финансируют свою деятельность. У нас такой структуры пока нет.

— Так надо ее создавать в первую очередь! 

— Надо. Но пока в этом никто не заинтересован. Цель ученого – как можно чаще и круче публиковаться: чем выше рейтинг цитируемости, тем больше грантов и успешнее карьера. Поэтому все, что производится у нас в академических структурах за бюджетные деньги, зачастую не коммерциализуется, даже если там есть что-то интересное, потому что сразу становится общественно известным. Создание технолоджи-офиса в университетах – это задача актуальная. Отчасти она уже решается, есть конкурс «У.М.Н.И.К», технокубки… Там эти вопросы ставятся, потому что получить грант-старт можно лишь с запатентованными разработками. Когда институтский поток заявок на патент станет массовым, возникнет вопрос о создании полноценного подразделения – центра коллективного пользования.

— На патентоведении деятельность центра коллективного пользования не ограничится? 

— Конечно же, нет. Если в области IT-технологий для разработок нужны Интернет и компьютер, то в области живых систем необходимы лаборатории, пилотные производства. Любой стартап, придумав новую таблетку, должен ее где-то произвести перед тем как испытывать в клинике. Если он придет на завод и скажет, сделайте мне 1000 таблеток, его никто не услышит. Значит, должны быть центры коллективного пользования, где можно будет заказать небольшие серии новых препаратов. Таким центром коллективного пользования и станет биофармацевтический корпус. В 2014 году БФК «Северный» должен заработать. Закупленное для него оборудование уже установлено и запускается в действующих учебных корпусах МФТИ, там начинают исследования первые стартапы. Ко времени открытия «Северного» они перейдут туда с уже имеющимися разработками, и мы не потеряем три-четыре года на освоение нового здания.

— В 2020 году государство-инвестор предъявит счет. Что может грозить МФТИ и частным фармкомпаниям, если они не оправдают доверие и не окупят многомиллионные вложения? 

— Ждать 2020 года не приходится, есть четкие этапы доклинических и клинических разработок новых препаратов, которые надо качественно выполнять. И госзаказчик за этим строго следит. Конечно, результат разработки может быть и отрицательным. Но разработок – сотни, хотя бы несколько непременно «выстрелят» и окупят вложения государства по стратегии «Фарма-2020». Здесь важно, чтобы все делалось в соответствии с международными стандартами и не было халтуры.

Беседовала Наталья Беликова,
фото Марины Сурковой
За Науку