Лауреат премии «Роснано» 2012 года, всемирно известный биолог Сергей Лукьянов, который руководит отделом геномики и постгеномных технологий в Институте биоорганической химии РАН, рассказал «Газете.Ru», как в 90-е годы его исследования флуоресцентных белков были внедрены в практику в США, как изменился рынок научных услуг в России за 20 лет и чем его лаборатория занимается сегодня.
— Особенность вашей работы, отмеченная премией «Роснано», в том, что фундаментальные разработки удалось внедрить в практику. Расскажите, как это было сделано?
— Если вы обратили внимание, первое внедрение открытых нами флуоресцентных белков из кораллов было сделано американской компанией Clontech Labs. В США в то время был биотехнологический бум, условия даже лучше, чем сейчас. Так что с точки зрения бизнеса там проблем не было. Важно было только то, чтобы компания поверила в нас и вложила определенные средства уже в технологическую подготовку, в собственно создание производства флуоресцентных белков. Но, открытие наше было столь очевидно, столь ярко и перспективно даже на стартовой точке, что больших проблем с этим не было.
С компанией Clontech мы в течение нескольких лет до этого сотрудничали в области разработок технологий поиска генов, Собственно, мы в этот момент были одной из лидирующих групп по умению находить нужные, интересные гены, и это открытие было, фактически, приложением наших собственных разработок, наших исследований. Нам хотелось не только давать возможность другим ученым искать гены, но и поискать что-то самим. Мы выбрали такую задачу и решили ее.
— А как началось сотрудничество с компанией?
— Наши знакомые, Александр Ченцик и Людмила Дьяченко, которые эмигрировали в США и работали в те годы в компании Clontech, были инициаторами нашего сотрудничества. Мы в это время действительно очень нуждались в деньгах, в поддержке разработок: это были 93—94 годы — в общем, ноль финансирования для науки в России. Мы начали приезжать в короткие командировки в США и помогать американским ученым, работающим на Clontech, делиться какими-то методами, технологиями, появились совместные разработки. Затем мы перешли к работе на договорной основе, и это позволило поддерживать нашу научную программу в России, в Институте биоорганической химии РАН. Сотрудничество продолжалось где-то до 1998 года: именно тогда мы предложили для коммерциализации новые флуоресцентные белки.
— Сейчас вы продолжаете эти работы, в том числе вместе с нобелевским лауреатом Осамой Симомура, который получил грант здесь, в России.
— Да, мы сотрудничаем с лабораторией Симомуры, которую он организовал в Красноярске при поддержке мегагранта правительства России. Но эта работа ведется не по теме флуоресцентных белков, а по другой, не менее интересной теме — исследованию природы биолюминесценции. Основная моя научная работа по-прежнему сосредоточена в Институте биоорганической химии РАН, где я руковожу отделом геномики и постгеномных технологий. В составе отдела работает целый ряд лабораторий, и спектр работ очень разный. Флуоресцентные белки также продолжают быть объектом нашего интереса, в том числе в Нижегородской медицинской академии, где была организована лаборатория биоимиджинга при поддержке правительственного мегагранта, как у Симомуры в Красноярске. В Нижнем Новгороде мы работаем над технологиями исследования раковых клеток, помеченных с помощью флуоресцентных белков. Там создана прекрасная база, очень увлеченные молодые ребята работают, сильная группа. В ИБХ мы ведем работы и в других, новых для нас направлениях. Например, занимаемся аутоиммунными заболеваниями, иммунологией в целом; есть научная группа, которая разрабатывает флуоресцентные биосенсоры, исследует роль таких молекул, как перекись водорода, и других активных форм кислорода в клетках.
Очень интересное направление связано с детекцией онкомутаций ДНК, содержащейся в плазме крови. Здесь цель — создать неинвазивные технологии диагностики и анализа развития раковых заболеваний. Отдел действительно большой — всех работ и не перечислить.
— Что касается коммерциализации разработок, сейчас у вас есть ощущение, что передать в практику научную разработку стало легче, чем 15 лет назад?
— Слово «легче» здесь ни при чем: и 15 лет назад было не так уж сложно передать в Америку эти разработки. Сейчас просто у нас появилась возможность использовать другие, возникшие в последнее десятилетие механизмы и пути для выхода в практику. Сегодня можно получить поддержку от российских фондов, таких как «Роснано» или «Сколково». Недавно при поддержке «Сколково» была создана компания «Номотек», которая использует наши работы в области онкологии, детекции мутаций, есть и другие российские разработки. Словом, сегодня мы просто получили возможность для развития наукоемких технологий в собственной стране!
— У вас ведь есть и своя компания?
— Сейчас нет: я вышел из всех компаний и сконцентрировался на науке. Но я с интересом слежу за их развитием. А вообще я действительно был инициатором создания компании «Евроген». Конечно, не я один ее создал, я все-таки ученый и сам не смог бы создать компанию и организовать бизнес, но инициировать процесс мне удалось.
И теперь компания стала довольно известна и на российском, и на зарубежном рынках.
— Чем она занимается?
— Это биотехнологическая компания, которая создана на основе научных разработок, в основном моей лаборатории. Она начала работать в конце 90-х – начале 2000-х годов. Эти разработки неизвестны широкой публике, потому что они направлены на помощь в работе ученых. Это не очень широкий рынок. Компания предоставляет технологии, с помощью которых ученые могут находить интересующие их гены, изучать их, модифицировать. Эта компания, кроме того, коммерциализирует какую-то часть новых флуоресцентных белков. В последнее время идет смещение в область биомедицины: она вовлечена в развитие технологий, связанных с детекцией опухолевых мутаций, попыткой выработать на основе этих мутаций рекомендации к лечению больных. Но это, скажем, в таких начальных фазах — для этой компании это некая инвестиция в будущее, а не источник доходов.
— Основная деятельность компании, ориентированная на ученых, получается, была направлена на зарубежный рынок?
— Поначалу да. Наши усилия были направлены больше на сотрудничество с зарубежными лабораториями и компаниями: в России этого спроса почти не существовало. Современная компания в любом случае должна ориентироваться на глобальный рынок, а в случае биотеха и этот рынок бывает довольно мал. Но я с удовольствием хочу отметить, что рост рынка высокотехнологичных услуг ученым в России существенно опережает стагнирующий западный рынок и его доля становится все заметнее.
Кроме того, с каждым годом «Евроген» все больше и больше работ выполняет для российских ученых, все больше заказов получает от российских компаний и лабораторий — на сегодня это выглядит как уверенный тренд! Думаю, что увеличение финансирования науки, которое происходило и происходит в России в последние годы, в итоге позитивно сказывается на возможностях компании ориентироваться на российский рынок, хотя, конечно, замыкаться на нем, я думаю, «Евроген» не планирует.
Источник: gazeta.ru
