Какое из направлений инновационной деятельности является основным для вашей компании?
Клод Бертран: Будущее нашей компании связано с инновациями, в этом нет сомнений. Например, в прошлом году расходы на исследования и разработки достигли почти 250 млн евро, что составило более 20% от продаж Ipsen. И это — несмотря на то, что уже сегодня в портфеле компании имеются инновационные продукты, которые позволяют достичь больших успехов. Кроме инноваций, вторым ключевым фактором деятельности наших сотрудников является дифференциация. Она предполагает создание технологий, которые отличаются от технологий конкурентов и отвечают острым потребностям медицины. Приведу конкретный пример с нашим препаратом, применяющимся на ранних стадиях рака. Его мы решили использовать не для борьбы с опухолью, а для воздействия на ткани, окружающие ее, за счет чего блокируется рост опухоли и метастазов. Это принципиально иной подход к лечению онкозаболеваний, который до сего дня не существовал.
Другой момент, о котором надо сказать в русле дифференциации. Для нас он заключается в выборе двух высокотехнологичных направлений — пептидов и токсинов. Наша компания прицельно и качественно работает по этим принципиально отличающимся направлениям высокой медицины. На них направлены все инновации, исследования и инвестиции.
Существует мнение, что с каждым годом поиск новых молекул становится все более трудным и дорогостоящим процессом, а достичь окупаемости инвестиций все сложнее. Не придется ли когда-то вообще остановить эту деятельность?
Клод Бертран: Конечно, нет. Два года назад, когда к нам пришел новый президент компании Марк де Гаридель, у нас были очень серьезные обсуждения на тему будущего: следует ли продолжать стратегию инвестирования в инновации? И было признано, что это единственная возможность выжить в высококонкурентном мире. В настоящее время в качестве ключевого принципа в научно-исследовательскую работу нашей компании внедряется поступательная терапия (от постановки диагноза до лечения). Она нацелена на то, чтобы обеспечить целевое лечение, точно подобранное и адаптированное к обнаруженному у пациента патологическому процессу. Ее предназначение также в более тщательном анализе заболевания с самого начала, чтобы выбор терапии происходил быстрее, а ее эффект можно было оценить. Инструменты поступательной терапии внедряются в процесс на самых ранних этапах, чтобы при исследовании различных биомаркеров обеспечить связь между биологической мишенью, потенциальными лекарствами и дизайном клинических исследований.
Нам обещают, что не за горами наступление века персонализированной медицины. Считается, что это рубеж, за которым кончается время Большой Фармы и начинается эра небольших фирм. Ваше мнение?
Кристоф Жан: Небольшие фармкомпаниях никогда не смогут заменить Большую Фарму, хотя и будут развиваться. У них есть свои достоинства: им легче приспособиться к изменяющимся реалиям, они более управляемы, быстры, изначально ориентированы на какие-то конкретные направления в биотехнологиях. С другой стороны, компании Большой Фармы тоже должны эволюционировать и меняться. Как именно, об этом вряд ли кто скажет сейчас. Но процесс эволюции, дифференциации идет. Например, все понимают, что цикл появления новых лекарств в Большой Фарме очень длинный, и ряд компаний пошел на изменение стратегий своего развития. Одни концентрируются в своих исследованиях на нишевых сегментах, другие делают упор на создание новых подразделений по биотехнологическим препаратам. Кто-то решает развиваться по всем направлениям, а кто-то переключается на рецептурные препараты… Однако и без персонализированной медицины последние 5-10 лет структура рынка претерпевает значительные изменения. Сейчас она выглядит так: есть рецептурные препараты, ОТС (безрецептурные) препараты и большой рынок дженериков. Производители последних не инвестируют в R&D ,и все их заботы связаны с производством и стоимостью производства. «Подпитка» же дженериков (как и безрецептурных препаратов) идет за счет оригинальных препаратов — как правило, рецептурных. И если нет инноваций в мире оригинальных препаратов, нет и дженериков
Клод Бертран: Сами исследования при создании новых лекарств требуют не так уж много людей, времени и средств, на них расходуется примерно 1/3 бюджета по инновациям. В то время как развитие — наиболее значимая, сложная и затратная часть работы. К экспертизам, клиническим исследованиям и т.п. привлекается гораздо больше ресурсов.
Входят ли в планы вашей компании сотрудничество с российскими научными центрами?
Кристоф Жан: Мы ищем наиболее подходящие возможности для сотрудничества в сфере производства. Нам нужен надежный партнер, располагающий производственными мощностями в соответствии со стандартами GMP, которому можно было бы отдать часть производственного процесса того или иного продукта.
Клод Бертран: По научно-исследовательским проектам можно выделить две программы: исследование, которое охватывает Россию, Францию и Китай и нацелено на улучшение понимания клинических признаков эндометриоза и факторов, связанных с развитием этого заболевания. Во-вторых, в скором времени в России начнется клиническое исследование четвертой фазы нашего препарат для лечения рака предстательной железы.
Поскольку речь зашла о биопрепаратах, как в вашей компании относятся к проблеме их взаимозаменяемости?
Кристоф Жан: Тема биоаналогов или биосимиляров непроста и обширна. Вкратце ограничусь следующим: если даже производитель оригинального биопрепарата перенесет его производство в другое место (другую страну), понадобится не меньше трех лет, чтобы технологи смогли добиться сходства с оригиналом. В мировой фармацевтике уже были такие случаи. Поэтому доказательство полной терапевтической эквивалентности аналогов является обязательным условием для обеспечения качественного лечения пациентов.
Автор: Рафаэль Марданов
Источник: РГ
