Штаб-квартира фармацевтической компании «Берингер Ингельхайм», которая располагается в городке Ингельхайм неподалеку от Франкфурта-на-Майне, на первый взгляд ничем не отличается от сотен современных офисных зданий.
Внимание привлекут разве что зеленые лужайки вокруг, на которых в самый разгар рабочего дня можно увидеть нежащихся под июньским солнцем сотрудников. Картина, прямо скажем, нетипичная. Но предоставление персоналу определенной свободы — один из принципов этой семейной компании с более чем столетними традициями. Так, сотрудники могут сами планировать свой рабочий день и неделю, здесь нет жесткой дисциплины и многоступенчатой бюрократии. Все это заменяет личная ответственность и мотивация на результат. Таких же принципов придерживаются в компании и в отношении исследовательской работы.
— Мы пытаемся уберечь наших научных работников от бюрократии, которая легко может возникнуть, — поясняет вице-президент компании доктор Мишель Пейре. — Мы абсолютно не вмешиваемся в процесс их работы. Они приносят инновационные препараты на рынок, а как они это делают — нас не касается. Их задача — дать результат.
У «Берингер Ингельхайм» три основных R&D центра — в Германии, в США и Австрии. 1500 ученых заняты в доклинических испытаниях и еще 4000 — в клинических исследованиях. Компания основывает все свои проекты на перспективном планировании. Ежегодно здесь проводят исследования по обзору показаний и анализу существующих золотых стандартов лечения наиболее значимых заболеваний. В результате определяется то, какие медицинские проблемы не решены и какие заболевания требуют максимального реагирования. В зависимости от этого компания и строит свои научные планы.
Конечно, оценивается и коммерческий потенциал препарата, однако это далеко не решающий момент. Так, в компании был создан препарат, защищающий от ВИЧ-инфицирования новорожденных, чьи матери были заражены этим вирусом, хотя, по предварительным оценкам, его коммерческий потенциал был невысок. Но если в компании приходят к выводу, что необходимо решить важную социальную задачу, такие препараты разрабатываются, хотя они никогда не будут «звездами продаж». И это еще один из этических принципов компании — реагировать на острые потребности общества. А за последние 10 лет здесь развернули разработку и биологических препаратов.
На вопросы «РГ» ответил председатель совета директоров компании «Берингер Ингельхайм» профессор Андреас Барнер.
В последние годы разработка новых лекарств становится все дороже. А вернуть средства, затраченные на их разработку, все сложнее, даже за срок патентной защиты. Не прекратят ли крупные фармкомпании инновационные разработки, как сегодня многие прекратили разрабатывать, например, антибиотики?
Андреас Барнер: Я считаю, что новые препараты, если они действительно отличаются от разработанных прежде, могут оправдать вложенные в них средства. Что касается антибиотиков, проблема лежит не в экономической плоскости, это скорее научная проблема. Многие не видят смысла в разработке новых антибиотиков, поскольку, если новый лишь немного отличается от существующих, бактерии слишком быстро становятся резистентными к нему, и смысла в его разработке просто нет. Это ставит перед учеными сложные и интересные вопросы. В будущем, возможно, мы будем искать схемы взаимодействия бактерий и иммунитета, пути изменения реакций организма, который будет распознавать бактерии, а вакцинальный подход будет внедряться все активнее.
Еще дороже становится поиск новых биотерапевтических препаратов и создание новых биотехнологий. Хватит ли на это средств у ведущих компаний?
Андреас Барнер: У биотехнологических компаний достаточно средств. Хотя подсчет вести все сложнее, потому что успех становится все более ограниченным и уровень успешности не растет. Деньги действительно найти все сложнее. Но в целом, если вы посмотрите на США, там все еще много новых идей, новых компаний, и довольно хороший темп развития. А если посмотреть на другие страны мира, то и там приходят на рынок маленькие биотехнологические компании со своими продуктами, новыми идеями. Прогноз оптимистичен: в конце концов это приведет к успеху биотехнологической промышленности. Если говорить о среднем показателе успешности препаратов, получится примерно 1 из 10, или несколько меньше. Поэтому может случиться и так, что только одна из 10 биотехнологических компаний будет выживать. Это довольно жестко, но я верю, что инновационные разработки будут продолжаться и средств на них будет достаточно.
Можно ли минимизировать затраты на сам процесс поиска новых молекул и создание препаратов. Могут ли быть созданы новые технологии, которые позволяют пропустить какие-то стадии исследований или сократить расходы на них?
Андреас Барнер: Не уверен, что мы сможем это сделать. Проблема заключается не в стоимости доклинических исследований, а именно в стоимости клинических исследований. Я не представляю, как можно их сократить, ведь речь идет об эффективности и безопасности людей, поэтому эти этапы сокращать нельзя.
В ближайшие 30-50 лет будет развиваться персонализированная медицина. Изменит ли это работу исследователей? Ведь придется создавать препараты персонально для каждого человека.
Андреас Барнер: Персонализированная медицина позволяет сделать значительно больше в терапии заболеваний, так как пациент получает очень эффективные лекарства. И они тем эффективнее, чем меньше группа пациентов, для которой их создают. Для R&D это просто прекрасная ситуация, так как вместо разработки одной молекулы мы будем разрабатывать 10 молекул для разных пациентских групп. Сегодня в 90% случаев вы можете успешно вылечить одного из четырех пациентов. А если вы пробуете одно лекарство, затем другое, предлагаете комбинации с учетом его генотипа, то через три недели вы уже получите отличный контроль заболевания.
Но это может уничтожить серийное производство лекарств, то есть всю современную фармацевтическую индустрию?
Андреас Барнер: Конечно, производственные линии станут меньше. Но развитие и должно приводить к уменьшению. Зато эффективность лекарств будет выше — такой возникнет баланс.
Есть ли у вашей компании планы по развитию сотрудничества с научными коллективами в России?
Андреас Барнер: В России отличные ученые. И для нас самый главный аргумент для принятия решения о сотрудничестве — это как раз уровень ученых. В России у нас уже есть очень позитивный опыт совместных клинических исследований. Много тысяч пациентов приняли в них участие, мы на собственном опыте смогли увидеть, что уровень работы российских медицинских специалистов в рамках клинических исследований очень высок.
Автор: Татьяна Батенева
Источник: РГ