На фоне глобальной пандемии отошёл в тень самый амбициозный проект отечественного здравоохранения последних лет — «Борьба с онкологическими заболеваниями».
Итоги первого года проекта не были проанализированы, проблемы не устранены. Какие из них придётся решать в первую очередь, когда страна вернётся к нормальной жизни?
Федеральный проект по борьбе с раком беспрецедентен как по масштабу задач, так и по размеру инвестиций. Заявленная цель — снижение к 2024 году числа смертей от злокачественных новообразований до 185 на 100 тысяч человек (сегодня почти 200), организация и модернизация центров амбулаторной онкологической помощи и онкодиспансеров, создание референс-центров и т. д. На её достижение правительство готово потратить почти триллион. Проект открыл большие перспективы поставщикам противоопухолевых препаратов. Только в первый год проекта на закупку лекарств выделено 70 млрд рублей, это почти в 2,5 раза больше по сравнению с 2018-м. По оценкам директора департамента организации медицинской помощи и санаторно-курортного дела Минздрава РФ Екатерины Каракулиной, в 2019 году в четыре раза увеличилось число процедур химиотерапии в дневном стационаре. Однако представители фарминдустрии указывают на ряд тормозящих программу барьеров. Например, нескоординированность действий чиновников и главврачей онкодиспансеров в регионах, невыполнение запланированных объёмов финансирования, в том числе из-за высокой доли низкозатратных клинико-статистических групп, и т. д.
Эти проблемы уже отразились на целевых показателях проекта. По данным Каракулиной, в 2019 году достигнут только один — удельный вес пациентов со злокачественными новообразованиями, состоящих на учёте пять и более лет.
В марте этого года Минздрав выпустил специальную рекомендацию, согласно которой пациенты, получающие химиотерапию по поводу злокачественных новообразований, включены в наиболее уязвимую для COVID-19 категорию. Но коронавирусная инфекция отвлекла внимание регуляторов от программы, многие больницы были перепрофилированы под лечение больных с COVID-19.
Вместе с «Ассоциацией онкологов России» и аналитической компанией Headway мы разобрали итоги первого года проекта.
Топ-20 регионов по объёму закупок (млрд руб.)*
| Москва | 41,7 |
| Московская область | 10,4 |
| Санкт-Петербург | 6,2 |
| Красноярский край | 4,8 |
| Ростовская область | 4,7 |
| Краснодарский край | 4,6 |
| Алтайский край | 4,5 |
| Оренбургская область | 2,7 |
| Кемеровская область | 2,7 |
| Новосибирская область | 2,2 |
| Самарская область | 1,9 |
| Иркутская область | 1,9 |
| Ставропольский край | 1,8 |
| Воронежская область | 1,7 |
| Челябинская область | 1,6 |
| Ханты-мансийский АО | 1,6 |
| Ярославская область | 1,6 |
| Свердловская область | 1,6 |
| Приморский край | 1,5 |
| Пермский край | 1,5 |
* Учитывались все контракты по 44-ФЗ за исключением онкогематологических препаратов
Топ-20 МНН по объёму закупок (млрд руб.)*
| Трастузумаб | 11,6 |
| Ниволумаб | 10,3 |
| Бевацизумаб | 9,4 |
| Пембролизумаб | 8,2 |
| Пертузумаб | 6,6 |
| Фулвестрант | 5,4 |
| Сунитиниб | 4,0 |
| Эрибулин | 3,7 |
| Трастузумаб эмтанзин | 3,7 |
| Цетуксимаб | 3,6 |
| Эверолимус | 3,6 |
| Дабрафениб | 3,3 |
| Энзалутамид | 3,0 |
| Палбоциклиб | 2,9 |
| Паклитаксел+Альбумин | 2,8 |
| Абиратерон | 2,8 |
| Пазопаниб | 2,7 |
| Ипилимумаб | 2,5 |
| Гозерелин | 2,4 |
| Сорафениб | 2,3 |
Топ-20 поставщиков онкопрепаратов (млрд руб.)*
| «Р-Фарм» | 17,30 |
| «Фармстандарт» | 16,90 |
| «Фармстор» | 7,10 |
| Biocad | 6,90 |
| «Фармимэкс» | 6,10 |
| «Ирвин 2» | 5,00 |
| «Биотэк» | 4,80 |
| «Ланцет» | 4,60 |
| «Фармпро» | 4,10 |
| «Губернские аптеки» | 2,60 |
| «Медипал-Онко» | 2,50 |
| «Новгородфармация» | 2,30 |
| БСС | 2,20 |
| «Фармфорвард» | 2,10 |
| «Фармлогистика» | 1,70 |
| «Фармрубеж» | 1,40 |
| «Фармкомплекс» | 1,30 |
| «Кузбассфарма» | 1,30 |
| «Фармсервис» | 1,00 |
| «Флайфарма» | 1,00 |
Баходур Камолов, директор по развитию, Ассоциация онкологов России (АОР)
Поначалу казалось, что онкобольные получили на время пандемии привилегированный статус: предполагалось, что они будут получать помощь в полном объёме.
Оказалось не совсем так. Все ресурсы системы здравоохранения брошены на борьбу с коронавирусом, из-за чего разрешено сдвигать сроки плановой медпомощи, а это повлекло волну рецидивов и летальных случаев. Диагностировать онкологию на ранних стадиях стали реже. Чаще всего её обнаруживают случайно, во время визитов к другим специалистам. Весной многие клиники перешли на экстренный режим и отказались от плановых приёмов, да и сами пациенты избегают лишний раз посещать больницы. Это приводит к выявлению онкозаболевания на более поздних стадиях.
Существующих онкобольных врачи переводят сейчас на более продолжительные схемы лечения. Цель — сократить количество визитов и время пребывания в стационаре. Это вряд ли снизит эффективность терапии, но может сказаться на потребностях в препаратах.
Деньги на нацпрограмму выделены ещё до пандемии, и изменить параметры бюджета невозможно. С одной стороны, это хорошо: запланированные закупки препаратов и обновление клиник будут выполнены. С другой — плохо, поскольку скорректировать программу в соответствии с новыми потребностями также не выйдет. Поскольку онкобольные входят в особую группу риска, онкологические ассоциации АОР и RUSSCO рекомендовали применять на этом этапе колониестимулирующие средства (КСС) для профилактики нейтропении, которые раньше использовали только при осложнениях.
Дорогостоящие КСС потребуют увеличения финансирования. Не факт, что фонды ОМС на это согласятся. Онкологи во время пандемии оказались в сложной ситуации: им приходится прибегать к лечению, которое не всегда укладывается в нормативы и страховые тарифы. Применение лекарственных препаратов off label может стать причиной отказа оплаты лечения фондами ОМС, а то и штрафов в отношении врачей. Считаю, что нужно ввести мораторий на штрафные санкции по отношению к онкологам. В сложный период нужно исходить из потребностей пациентов, а правила страховой медицины не позволяют в полной мере учитывать их интересы.
Источник: Headway Company, декабрь 2018 – ноябрь 2019
