Государство сейчас активно поддерживает кластерный подход в области создания и внедрения высокотехнологичных разработок. Некоторая часть кластеров естественным образом формируется на научно-технической базе наукоградов, жизнь которых сосредоточена вокруг исследовательских институтов и предприятий научно-промышленного комплекса. Бийск – один из них.
В городе находится Институт проблем химико-энергетических технологий и несколько научно-производственных предприятий, в том числе Федеральный научно-производственный центр «Алтай». ФНПЦ – основное предприятие «Алтайского биофармацевтического кластера», который существует уже четыре года. Кроме «Алтая» в кластер входит более 30 компаний, занимающихся как научными разработками, так и промышленным производством. Дмитрий Белоусов, исполнительный директор НП «Алтайский биофармацевтический кластер», рассказал, какую роль играет некоммерческое партнёрство в проведении научных исследований и коммерциализации разработок этих компаний.
В каких областях специализируются предприятия вашего кластера?
– В плане производства субстанций мы специализируемся на тонком органическом синтезе. В области биотехнологии, откровенно говоря, у города Бийска задел пока слабый. Тем не менее мы активно туда стремимся, так как понимаем, что без биотехнологии дальнейшее производство лекарственных средств невозможно. С этой точки зрения нам важно сотрудничество с другими кластерами в Пущино, Кольцово.ФНПЦ «Алтай» и Институт проблем химико-энергетических технологий могут выступить как специалисты по химии, а Пущино и Кольцово подключатся на тех стадиях, где нужны биотехнологии. Получается, что мы взаимно дополним друг друга, в том числе в научном плане.
Какие разработки вы ведёте в рамках фармкластера?
– В России сегодня практически потеряна база химических реактивов. Мы её постепенно восстанавливаем.
В частности, в рамках постановления правительства № 218 «О совместной деятельности вузов и промышленных предприятий» было создано производство кристаллического глиоксаля. Начальную разработку выполнил Томский университет, а ФНПЦ «Алтай» создал промышленную технологию, по которой будет производить это вещество.
Глиоксаль – универсальный прекурсор. У него огромное количество применений – от пищевой до оборонной промышленности. Для фармкластера он интересен тем, что может быть использован в синтезе почти 20 фармацевтических субстанций – имидазола, тинидазола, метронидазола, глиоксалевой кислоты и других. На основе имидазола в рамках ФЦП «Исследования и разработки…» нами была разработана технология синтеза 2-метилимидазола – сырья для производства фармацевтических субстанций с противоинфекционной активностью.
Также мы занимаемся технологией получения декстраналя – перспективного средства доставки лекарств в организм человека. Совместно с томским Институтом физики прочности и материаловедения мы разрабатываем новые сорбирующие материалы с антисептическими свойствами. В обиходе мы называем их «нанобинтами».
Есть у нас и производство препаратов из пантового сырья (рога оленей. – STRF.ru). В основном оленей выращивают в республике Алтай, но есть немного и у нас, в Алтайском крае. Ценны они своими пантами – молодыми рогами, напитанными кровью. Из пантовой крови делается «Пантокрин», пантогематоген и другие БАДы. Сейчас мы работаем над тем, чтобы перевести лечение пантовыми препаратами в статус медицинской технологии, а изделия, где будут применяться эти препараты, – в разряд изделий медицинского назначения. Это даёт возможность применения таких препаратов в санаторно-курортных учреждениях, ну и раскрутка их идёт уже на другом уровне. Здесь нас поддерживает региональная целевая программа «Развитие комплексной переработки продуктов пантового оленеводства в Алтайском крае». В её рамках идёт компенсация затрат на научную деятельность, приобретение оборудования.
Ещё мы планируем наладить сотрудничество с фирмой «Фогельбуш» по производству аскорбиновой кислоты – взять у них технологию микробиологического способа её получения и приспособить к российским условиям: материалам, имеющемуся оборудованию, сырьевой базе. Этим будет заниматься предприятие нашего кластера НПК «Карбоник». Оно находится в Барнауле, а промышленная площадка для выпуска аскорбиновой кислоты будет построена рядом, в Новоалтайске.
Кто будет заниматься разработками по ФЦП?
– Разработки по ФЦП будут производиться либо на базе ФНПЦ «Алтай», как ключевого предприятия, либо частично отданы на малые предприятия кластера на принципах аутсорсинга. Это нормальное явление. Сейчас везде практикуется аутсорсинг. В дальнейшем это перерастёт в другие программы, например мы собираемся участвовать в ФЦП «Фарма 2020».
Как вы планируете выходить с новыми препаратами на рынок?
– У нас есть опыт производства биологически активных добавок, а вот с серьёзными лекарствами встаёт проблема проведения доклинических/клинических испытаний. В этой части можно было бы сотрудничать, опять же, с Пущино, возможно, мы будем проводить доклинику/клинику у них.
Можно взять схему коммерциализации научных разработок, которую придумали в компании «Эвалар». Они начинают разрабатывать препарат, регистрируют его как БАД, он выходит на рынок в этом качестве, после чего уже проводится доклиника/клиника, и препарат переводится в статус лекарственного средства. Хитро? Да, но таким образом у нас уже вышло несколько препаратов.
Компания «Эвалар» готова работать над лекарственными средствами, но если на коммерческом рынке она ориентируется, то, как работать на рынке госзакупок, у нас пока не понимает никто, хотя некоторые наши препараты всё же в этой системе распространяются. Так, у нас есть клей «Сульфакрилат», разработанный ФНПЦ «Алтай» совместно с Институтом органической химии. Этот клей помогает в некоторых случаях отказаться от швов при хирургическом вмешательстве. Наиболее востребован в стоматологии. Его распространяет новосибирская фирма «МедИн».
Думаю, к распространению будущих лекарственных средств мы тоже привлечём внешнюю фирму или «Эвалар».
Вы уже упоминали, что российская разработка может оказаться дороже, например, китайского аналога. Как решается эта проблема?
– Здесь можно «взять» только более высоким научно-техническим уровнем, качеством продукции, лучшим методом очистки. Нужны и маркетинговые исследования – неконкурентоспособные продукты мы даже не рассматриваем.
Какова роль кластера в этой работе?
– Проекты, на которые мы вышли в рамках биофармкластера, появились не сразу. В чём здесь роль кластера? Мы очень много времени тратим на проведение встреч, конференций. На первый взгляд, это не нужно. Но из таких мероприятий как раз и вырастает научная работа. Например, мы провели встречу с академиком РАМН Вячеславом Шкурупием, из которой «выросла» разработка технологии синтеза окисленных декстранов. Теперь этой технологией мы занимаемся в рамках ФЦП «Исследования и разработки…» Сейчас обдумываем дальнейшие планы работы в этом направлении. В принципе, это «сколковское» направление.
Несмотря на то что мы серьёзно отстаём от ведущих научных центров страны в области биотехнологии, у нас в Бийском технологическом институте (филиал Алтайского государственного технического университета) в 1991 году была создана кафедра биотехнологии. Её возглавил директор предприятия «Алтайвитамины» Юрий Кошелев. В связи с тем, что вуз периферийный, да ещё филиал, финансирование очень слабое, лабораторные работы или НИР проводить было просто не на чем – оборудование очень дорогое. Чем тут помог кластер? На денежные средства, которые по линии Минэкономразвития идут на развитие кластеров, администрация Алтайского края создала Алтайский центр кластерного развития. Это надкластерная структура, которая поддерживает, кроме нас, кластер аграрного машиностроения и кластер энергомашиностроения и энергоэффективных технологий. Правда, они получают значительно меньшую поддержку, потому что были образованы только в прошлом году и никакой активной деятельности пока не ведут.
Учредителем центра выступила краевая администрация. Они выиграли конкурс Минэкономразвития на 20 миллионов рублей. Министерство даёт деньги при условии, что край вкладывает ещё 5 миллионов. Эти деньги предназначены в основном для централизованной закупки лабораторного оборудования. Мы составили заявку на покупку лабораторного ферментёра и прибора для СО2-экстракции. Данное оборудование мы будем ставить на принципах центра коллективного пользования для работы инновационных организаций.
Поскольку наука не является предметом местного самоуправления – по финансированию она региональная или федеральная – местный бюджет не имеет права поддерживать её напрямую, то есть финансировать НИР. Тем не менее мы нашли выход из этой ситуации. Местные органы власти нашего наукограда поддерживают малые инновационные предприятия, компенсируя им в первую очередь затраты на создание новых продуктов. Например, предприятие заключило договор с каким-то институтом на 100 тысяч рублей. Предприятие оплачивает институту разработку, а потом ему возвращают 30 процентов от этой суммы. Наш кластер состоит из малых предприятий, которые занимаются в основном производством биологически активных добавок, с ними сложно попасть в какие-то федеральные целевые программы. Если бы условия участия в ФЦП были мягче, скорее всего, они бы попали в ФЦП «Развитие отечественной фармацевтической промышленности и производства медтехники до 2020 года». Но теперь условия такие, что в ФЦП можно участвовать только при большом софинансировании. Как правило, речь идёт о серийном производстве. Там почти нет поисковых исследований.
Есть нам чем похвастаться и в области экономики: в ФНПЦ «Алтай» мы разработали ряд собственных методик проведения маркетинговых исследований, оценки инновационного потенциала – по этой теме я защищал диссертацию.
Мы оцениваем потенциал проекта, проводим маркетинговые экспресс-исследования. Они, конечно, не совсем полные, но зато проводятся быстро, а их точности в некоторых ситуациях бывает достаточно для принятия решения. Когда предприятие решает расширить линейку выпускаемой продукции, наши методики позволяют оценить, какие продукты будут востребованы. Сначала мы заказывали такие исследования у московских фирм, получалось очень дорого.
Мы работаем с Институтом экономики в плане организации промышленного производства. Так были разработаны методические рекомендации по формированию общей институциональной среды для действующих компаний. Изначально мы привлекали институт к оценке кластера, так как у них был методический инструментарий, апробированный на базе предприятий Новосибирской области. Методические рекомендации, которые были выработаны после обследования нашего предприятия, легли в основу деятельности кластера на последующие годы. Сейчас мы разработали показатели оценки эффективности работы кластера.
Недавно при кластере был создан научно-технический совет. Его основные функции – это первичная экспертиза проектов, создаваемых в рамках кластера, научно-техническая и методическая поддержка предприятий.
Таким образом, кластер является системным звеном, которое ничего не производит, но помогает предприятиям выйти на новый технологический уровень.
Источник strf.ru
