Нехватка лекарств наблюдается во многих странах мира, в том числе в европейских государствах и США, где не хватает в том числе инъекционных дженериков для химиотерапии — говорится в мартовском бюллетене Всемирной организации здравоохранения. Таким образом, проблема медикаментозного обеспечения, столь актуальная для России, на самом деле является глобальной.
Авторы бюллетеня Энди Грей и Генри Манассе ссылаются на комментарий в бельгийском фармацевтическом журнале, названный «От Афганистана до Зимбабве», где приводится список из 21 страны, испытывающих проблемы с поставками медсредств. На сайте Американского общества фармацевтов системы здравоохранения помещен список отсутствующих 208 препаратов (приводится также список из 114, нехватка которых устранена), и 21 препарата, снятого с продажи в США (по данным на 9 декабря 2011 года). Наиболее острый дефицит наблюдается в антибактериальных и болеутоляющих средствах и медикаментах, применяемых при онкологии, заболеваниях сердечно-сосудистой и центральной нервной систем. И свыше 80% дефицита составляют инъекционные дженерики.
Миру не хватает лекарств
В США у этой проблемы преимущественно объективно экономические причины. Например, если производство зависит от небольшого количества компаний, то их закрытие приводит к дефициту лекарств. А быстрое восстановление производства затруднено в связи с высокими требованиями к качеству изготовления. Тормозить «конвейер» могут также изменения в практике закупок (например, требование статуса предварительной квалификации ВОЗ или регистрации в контрольно-надзорном органе), и это приводит к тому, что бывшие поставщики становятся незаконными — в качестве примера в бюллетене приводится случай со Стрептомицином. Кроме того, на ситуацию влияет и рост спроса, как в случае с инъекционными дженериками. По данным доклада Института медико-санитарной информатики IMS, у каждого из двух третей препаратов, в отношении которых существуют проблемы с поставками, есть лишь по три или даже меньше поставщиков. Это, естественно, ставит под угрозу стабильность их поступления в продажу.
Общее для российского, американского, европейских рынков состоит в том, что кардинально изменить ситуацию в состоянии в большинстве случаев лишь правительственные органы. Однако проблемы качества медикаментов и их доступности для пациентов лежат в России несколько в другой плоскости, нежели на других рынках. Прежде всего, в России фармацевтический рынок серьезно искажен. Накануне утверждения Стратегии развития фармацевтической промышленности на период до 2020 года (принята в октябре 2009-го) премьер-министр Владимир Путин выступил с заявлением о состоянии фармацевтического сектора в России, и это было одно из его самых существенных заявлений. Он говорил о «явно ненормальных отношениях», которые сложились между некоторыми врачами и производителями иностранных препаратов, — концерны спонсируют мероприятия для врачей «с выездом на теплые моря» и доплачивают им за назначение своих препаратов.
И такими или подобными способами реализуется 80–90% лекарств на российском рынке. Преимущественно они иностранного производства, и причина здесь ясна. Российским фармацевтическим компаниям сложно конкурировать с иностранными концернами-гигантами в возможностях размещения рекламы, прежде всего телевизионной, в том, чтобы стимулировать назначение врачами своих препаратов, и проч. Поскольку большинство отечественных фармацевтических фирм используют в производстве лекарств импортные субстанции, а их цена повысилась, то и цены на продукцию пришлось поднимать. Это еще больше усугубило конкурентное положение российских компаний.
В недавно опубликованном расследовании ФАС содержатся выводы о том, как, создавая впечатление эксклюзивности и невзаимозаменяемости товара, производители и дистрибьюторы фармацевтической продукции и медицинских изделий получают преимущества на российском рынке. Есть как минимум два пути. Во-первых, формируются условия поставок, которые может выполнить только определенная компания (например, с помощью манипулирования объемами и сроками поставок). Во-вторых, вносятся незначительные изменения в нормативную документацию на товар — таким образом, чтобы в аукционной документации излишне детализировать характеристики и свойства товара, которым соответствует только товар этой компании. ФАС называет несколько способов, которыми компании добиваются таких преимуществ. Например, за счет «недобросовестного взаимодействия» с органами регистрации, которые вносят изменения в нормативную документацию, с госзаказчиками и должностными лицами, формирующими заявки и аукционную документацию. А также с медицинским сообществом и общественными организациями, лоббирующими определенные решения государственных органов.
Механизм «коррупционного взаимодействия», который описывает ФАС, таков: производитель договаривается с партнером-дистрибьютором о «защите своего эксклюзивного положения» на рынке, за это последний получает до трети прибыли. А дистрибьютор договаривается с госзаказчиком и за получение государственного контракта платит ему до трети прибыли от реализации этого контракта.
Чтобы изменить ситуацию, ФАС предлагает модернизировать медицинское законодательство. Прежде всего, включить в федеральный закон «Об обращении лекарственных средств» понятие «взаимозаменяемые препараты» — лекарственные, биологические, иммунобиологические. Упростить регистрацию воспроизведенных препаратов, в рамках которых зарегистрировано только одно торговое наименование. К тому же предлагается усилить административную ответственность и ввести уголовную за введение в заблуждение о характеристиках препаратов. И, что очень важно, — сделать обязательными выписки лекарственных препаратов только на рецептурных бланках и по международным непатентованным наименованиям, и обязательно предоставлять пациентам полную информацию о них.
Инвестиции в американские инновации
России, понятно, не хватает не только честных правил игры на этом рынке, но и, прежде всего, просто лекарств, качественных и доступных. Сегодняшние российские экономические регуляторы, чрезмерно увлеченные идеей кластеров (компаний, связанных единой географией, специализацией и кооперирующихся между собой по отдельным вопросам), убеждены, что именно эта форма оптимизирует медицинскую отрасль. Медицинские кластеры создаются во многих регионах, в частности, планируется их создание в Алтайском крае до 2013 года — об этом говорится в концепции развития здравоохранения региона. Первые появятся в Барнауле и небольших городах рядом с ним (кардиологический, детский и другие). Предполагается, что они объединят медицинские, образовательные, исследовательские учреждения. Появление еще одного кластера в Алтайском крае — биофармацевтического — его менеджмент объясняет тем, что здесь наибольшее для Западной Сибири число солнечных дней в году и умеренная влажность, благоприятная для того, чтобы растения накапливали максимум витаминов и минеральных веществ. Кроме того, развитие оленеводства очень ценно, поскольку, как известно, панты используются как медицинское сырье.
Крупный кластер из малых предприятий медицинского, экологического приборостроения и биотехнологий действует в Санкт-Петербурге, он появился еще до начала всероссийской моды на эту экономическую форму, в 2005 году. Как объясняет президент кластера Марина Гирина, предприятия решили объединиться для производственной кооперации и совместного продвижения продукции на рынках, в том числе внешних. Основная линейка продуктов — «научно-исследовательские разработки, доведенные создателями до серийного продукта». В прошлом году в кластер вошли 87 предприятий, которые совместно продали продукции на 7 млрд рублей в 50 стран.
Похожие формирования — в медицинском, фармацевтическом, химическом секторах — действуют в Свердловской, Владимирской областях (фармацевтический кластер), в Пермском крае (биотехнологический, на базе венчурного фонда, инвестирующего в биотехнологические стартапы), в Новгородской области (планируется объединение производителей медицинской техники). В Калужской области создаются два кластера — биофармацевтический и радиомедицинский. В Новосибирской — планируется биотехнопарк. Одну из его площадок расположили на территории уже существующего наукограда, мотивировав полезной близостью к более чем 50 уже действующим НИИ и 60 проектным институтам. Другую — рядом с бизнес-инкубатором, где региональное правительство строит инфраструктуру. Там же будут построены заводы по производству антибиотиков, биочипов и др. Планируется создать несколько крупных и больше ста малых инновационных предприятий.
Кстати, строительство инфраструктуры — практически основное, что ждут участники кластеров от государства. Еще одно их пожелание — хотя бы на первое время гарантировать бюджетные закупки своей продукции. Если первое действительно похоже на обязанность экономических регуляторов, то второе — вопрос спорный. По сути, такая поддержка предприятий, входящих в кластер, также противоречит поддержанию здоровой конкурентной среды, как и подобная помощь любым другим компаниям.
Кластеры — это только один из подходов к модернизации отрасли. Другой — строительство крупных фармацевтических предприятий. Яркий пример — завод «Санофи-Авентис Восток», построенный в Орловской области и производящий лекарства, применяемые при диабете и онкологических заболеваниях. Этот проект признан крупнейшим из тех, что связаны с локализацией производства жизненно важных лекарственных препаратов в России.
Наконец, еще один подход — глобальное развитие рынка здравоохранения и системы выпуска инновационных лекарств, в том числе противоопухолевых, противовирусных и для лечения сердечно-сосудистых заболеваний. В этот проект, реализуемый Роснано совместно с американским венчурным фондом Domain Associates, будет инвестировано 760 млн долл., из них половину вложит Роснано.
Сотрудничество организовано таким образом. В релизе Роснано сказано, что стороны планируют инвестировать более чем в 20 американских биотехнологических компаний, разрабатывающих инновационные средства в направлениях фармацевтики, биотехнологии, медицинских устройств. А для выпуска этих продуктов в России будет построено производство в соответствии с GMP-стандартами, и эксклюзивные права на их выпуск и продажу в России и странах СНГ будут переданы совместному предприятию Роснано и Domain Associates.
Таким образом, нельзя сказать, чтобы медицинская отрасль сегодня находилась в застое. Только у Роснано пятую часть портфеля занимают проекты в области медицины. И практически в каждом регионе есть крупные программы или проекты, с ней связанные. Другой вопрос, насколько в сегодняшней ситуации не слишком крупным и сильно отстающим в инновациях и системе производства и продажи российским компаниям удастся упрочиться на собственном рынке. Не говоря уже о том, чтобы отыграть хотя бы сколь-либо заметное место на глобальном.
Источник: журнал Большой Бизнес
