Разговор с председателем Комитета Государственной Думы по охране здоровья Сергеем Калашниковым начался с насущного — стремительного роста цен на лекарства. «В любом из государств, окружающих Россию, лекарства стоят в два, а то и в три раза дешевле, чем в нашей стране. Это абсурд, с которым нужно что-то делать», — парламентарий был категоричен.
— Сергей Вячеславович, как можно проблему решить?
— Новая методика расчёта стоимости лекарственных средств уже готова и будет внесена на рассмотрение Правительства к 15 апреля. Усовершенствованная формула ценообразования лишит регионы возможности устанавливать чрезмерно высокие коэффициенты, тем самым увеличивая цену лекарств в 1,5-2 раза. При использовании старой методики нередко выходило, что в Москве лекарства стоили дороже, чем на Чукотке, якобы из-за трудностей логистики. Бред! Субъекты могли вводить такие коэффициенты, которые не лезли ни в какие ворота. В регионах в рознице наценка доходит до 100 процентов.
— Верите ли вы в то, что количество дженериков на российском фармрынке со временем уменьшится и нам удастся поднять производство собственных инновационных лекарственных препаратов?
— Все предпосылки для этого есть. Но дело в том, что даже иностранные производители инновационных лекарств неохотно регистрируют их на российском рынке. По одной простой причине: их цены совершенно не соответствуют нашим зарплатам и нашему уровню жизни. Стоимость разработки инновационного лекарства составляет 1-2 миллиарда долларов. И чтобы эти затраты окупились, компании взвинчивают цены препаратов — они могут доходить до 100 тысяч долларов за курс. Те, кто может себе позволить лечение ими, купят и ввезут их из-за границы. Зачем же производителям из-за считаных клиентов проходить в нашей стране довольно муторную процедуру регистрации?
— Бюджет секвестрируется. Сокращение каких статей расходов в здравоохранении будет наиболее болезненным?
— Я бы не сказал, что нас ожидает нечто ужасное. Если говорить о бюджете фонда Обязательного медицинского страхования и статьях «большого» бюджета, связанных с финансированием, собственно, медицинской деятельности, то потери не такие уж и большие. Главным образом сокращения коснутся содержания Министерства здравоохранения, фонда оплаты труда, отказа от индексации зарплаты чиновников, международной активности Минздрава. В общей сложности расходы здесь будут урезаны на 30 процентов — это больше, чем по другим ведомствам. Зато население эти поправки вообще не почувствует.
— И всё же без споров дело не обошлось. К примеру, и депутаты, и сенаторы, и представители Минздрава в один голос возражали против решения Минфина урезать расходы на санаторно-курортное лечение.
— Действительно, это один из пунктов, который вызвал наибольшие споры. В законодательстве чётко прописано: реабилитация является неотъемлемой частью оказания медпомощи (есть целый ряд болезней, вылечить которые без реабилитации в принципе невозможно — она необходима после инфаркта, инсульта, эндопротезирования). Без неё самая дорогостоящая операция пойдёт насмарку. Конечно, нас очень возмутило, что сокращается финансирование санаториев не только для взрослых, но и для детей. Это не курорт и не пионерский лагерь. Это место, где дети лечатся. После обсуждения проблемы Минздрав пообещал, что сохранит финансирование этих учреждений в полном объёме за счёт своих внутриведомственных резервов.
— За последние восемь лет финансирование системы здравоохранения возросло в разы. Однако, если верить опросам общественного мнения, большинство россиян качество оказания медпомощи по-прежнему не устраивает. Причём процент недовольных практически не изменился. С чем, на ваш взгляд, это связано?
— С 2006 по 2012 год объём финансовых вливаний в здравоохранение увеличился примерно в десять раз. В эту сферу пришли колоссальные деньги. А эффекта действительно нет. Почему? Ответ однозначный. Деньги тратились не там, где надо, и не так, как надо. Простой пример. Тому или иному учреждению покупали томограф. Но договор с компанией, предписывающий, что она обязуется в течение нескольких лет по фиксированной цене обеспечивать препарат расходными материалами, при этом не заключали. Что в итоге получилось? Ни у какого другого производителя купить эти расходные материалы уже нельзя, и при отсутствии конкуренции компания может взвинчивать цены так, как ей нравится. Всё равно деваться медикам некуда.
Цены на одни и те же томографы, закупаемые в разных регионах России, могли отличаться в десять раз.
— Недавно принятые поправки в законодательство обязали Правительство ежегодно, к 1 июня, отчитываться о состоянии отечественного здравоохранения. О чём бы вы хотели спросить представителей Минздрава сегодня?
— Вопросов много. Один из самых актуальных — что же на самом деле происходит у нас со смертностью? После трёх лет снижения смертности в нашей стране в первом квартале 2015 года она вновь начала расти. Но параллельно мы наблюдаем другое явление. Если верить статистике, то смертность от сердечно-сосудистых заболеваний снижается. Тогда возникает вопрос. За счёт чего она растёт? Оказывается, то, что раньше диагностировалось как смерть от сердечно-сосудистых заболеваний, в некоторых регионах теперь нередко диагностируется как смерть от естественных причин. Но как можно умереть «по естественным причинам» в 55 лет на больничной койке? Это термин, который подразумевает смерть от старости. Есть информация, что на подобные ухищрения медики стали пускаться после того, как получили негласное указание: смертность от сердечно-сосудистых заболеваний надо снижать. Статистика — наука лукавая, но такие вещи недопустимы.
Ольга Шульга, Парламентская газета
