Гендиректор компании «Вектор-БиАльгам» Леонид Никулин уверен, что запуск новых линий позволит закрыть 100% потребности рынка вакцин от гепатита А. О зависимости от Запада и лоббировании в фармотрасли он рассказал в интервью РБК Новосибирск.
Леонид Георгиевич, на форуме OpenBio вы анонсировали запуск новой производственной линии вакцины против гепатита А в этом году. Каков объем инвестиций в проект?
Совокупная стоимость около 650 млн руб. Часть средств на реализацию мы получили от государства. Вложения окупятся в течение года, а на проектную мощность мы выйдем уже в следующем году. Организовано 55 новых рабочих мест, всего в компании 287 сотрудников.
Как вырастет мощность компании, объемы выпуска?
Ведется реконструкция действующих мощностей, плюс мы заказали в Италии еще две производственные линии по производству вакцины во флаконах и ампулах. Запуск этих линий намечен на ноябрь следующего года, с запуском нового оборудования мощность предприятия увеличится с 1 млн до 10 млн доз.
Второе направление, которое планируется развивать на новых мощностях — производство препаратов для лечения раковых и генетических заболеваний с помощью технологий редактирования генома. Это новое направление: они начнут появляться на рынке России через три-пять лет.
Какова сейчас доля «Вектора-БиАльгам» на рынке вакцин от гепатита А?
По нашим подсчетам, это 30-40%. В связи с запуском нового производства мы готовы закрыть потребности рынка на 100%.
В государственных стратегиях предусматривается, что через два года отечественные лекарственные средства отвоюют половину внутреннего рынка, но пока удалось преодолеть лишь 30% рубеж. Почему?
Главное препятствие — это система отношений. Среди российских разработок есть перспективные, но чтобы их довести до стадии коммерческого продукта, у научных коллективов нет средств. Часто по этой причине хороший российский препарат не может двинуться с места. И тут появляются компании, которые якобы занимаются продвижением.
Многие из тех, к кому обращаются российские научные коллективы, часто сознательно рубят на корню разработки. Они утверждают, что по сравнению с зарубежными они неэффективны.
Такие компании оставляют на рынке ниши для зарубежных аналогов: снижают цены на них, демпингуют, вытесняя российские продукты. Затем, достигнув цели, снова поднимают цены и получают коммерческую выгоду. Такая игра идет уже много лет.
Есть мнение, что интересы иностранных компаний лоббируют чиновники, действительно ли есть такие примеры?
Нужно любить Россию, а у нас в стране некоторые любят больше евро и доллары. Нередко при проведении аукционов и тендеров прописывают условия, которые не дают российскому препарату обойти импортного конкурента. Например, наш препарат производят в ампулах, а в условии госзакупки говорится, что лекарство нужно в инсулиновом флаконе, которого у нас нет.
В Новосибирске берут наш препарат. А в Кемеровской области был случай — заказчики знают, что наш препарат эффективен, в нем нет ни антибиотиков, ни консервантов. Но в условиях госзакупки они прописывают препарат в другой фасовке, а он импортный.
Как сделать систему госзакупок справедливее?
Форма выпуска препарата не должна прописываться в госзакупках, если в этом нет принципиального различия. Скорее всего, такие вещи проявляются на аукционах и тендерах, когда условия пишутся под какого-то конкретного производителя.
Нам заявляют, что если вы видите нарушения, подавайте в Федеральную антимонопольную службу, но заказчик имеет право выбора. И получается, что если заказчик написал, что нужны инсулиновые флаконы, то с ампулами вы этот тендер ни за что не выиграете.
Должно ли государство продвигать препараты отечественных компаний?
Лоббировать не нужно, нужно поддерживать, а лозунги с призывами, что все импортные препараты нужно запретить, являются неправильными и опасными. Мы должны продавать свои медикаменты за границей, а импортные лекарства должны идти к нам. Необходим обмен, так как технологии получения препарата у всех производителей разные.
В чем должна заключаться помощь государства?
Помогать науке на этапе разработки препаратов, потому что часто денег на то, чтобы закончить испытания, не хватает. Государство в этом участвует. Есть программы, но их недостаточно. Отмечу, что наш проект по запуску вакцины против гепатита А состоялся именно благодаря поддержке властей Новосибирска и области.
Стоимость испытаний любого препарата варьируется от 5 млн до 20 млн руб., кроме испытаний препарат также нужно запустить в производство, на это также нужны средства.
Российская фармотрасль зависит от импортного сырья и оборудования?
В основном, все идет из заграницы. У нас в России заводов по производству оборудования мало. И, по-моему, в это производство довольно слабо вливают денежные средства.
Это связано с тем, что и заказы на оборудование у нас в России не такие большие. В Европе компании каждые пять лет меняют оборудование на новое, не ремонтируя его. Наша фармацевтическая промышленность развивается не так давно. Но мы потихоньку забираем свою долю рынка и выходим уже на заграничные рынки.
В России есть стереотип, что импортные препараты качественнее. Осложняет ли он жизнь нашим производителям?
Плохое качество российских лекарств — это миф. Критикуют отечественные препараты те, кто занимается продвижением импортных. Начнем с того, что нашим аспирином пользуется вся Европа. Кто бы как ни удивлялся, но это правда. Наш анальгин тоже ничем не хуже импортных аналогов. Новые российские разработки на достойном уровне могут конкурировать с иностранными препаратами.
