Аркадий Мурашев: «В полном объеме исследование по стандартам GLP у нас провести невозможно»

У российской фармотрасли амбициозные планы: к 2030 году производить большую часть лекарств по полному циклу внутри страны, получить экспертное признание и пр. Однако реалистичность этих планов пока неочевидна. Чтобы лекарство получило признание за рубежом, весь цикл испытаний – от доклинических до клинических – должен проводиться по международным стандартам. Сегодня сделать это в России невозможно: центры доклинических исследований, проведенные испытания в которых признавались бы за рубежом, можно пересчитать по пальцам одной руки. Но даже они не обеспечивают проведение доклиники в полном объеме. Например, в нашей стране нет центров, работающих с крупными животными, а без этого отчеты будут неполными. О том, как проводятся доклинические испытания в России и почему без соблюдения международных стандартов нельзя вывести препарат на зарубежный рынок, рассказывает Аркадий Мурашев – профессор, доктор биологических наук, заведующий отделом биологических испытаний Института биоорганической химии им. М. Шемякина и Ю. Овчинникова РАН.

Разработка лекарства – это длительный процесс, который включает стадии доклинических и клинических исследований. На ваш взгляд, с какого момента начинается испытание лекарства?

Фактически первая ступень испытания лекарства – это виварий. Именно здесь препарат проходит первую проверку и принимается решение: отказаться от библиотеки конкретных соединений в пользу другой или продолжить исследования. К примеру, если соединение показывает снижение размеров опухоли у лабораторного животного, то дальше лекарство продолжают исследовать на хроническую и острую токсичность, а затем отправляют на первую стадию клинических испытаний на здоровых добровольцах.

Каким критериям должен соответствовать виварий?

Виварий – это всего лишь место, где содержатся лабораторные животные. Его можно организовать в любом свободном помещении. Однако если ваша задача – выполнять доклинические исследования в соответствии с международным стандартом GLP, то мы можем говорить уже о виварии, который консолидирован в испытательный центр.

В России виварии есть в каждом крупном институте. Но где они берут животных «чистых линий» (без патогенной флоры, их получают путем близкородственных скрещиваний в нескольких поколениях. – Прим. ред.)?

Испытательных центров, организованных по стандартам GLP, в России крайне мало. В нашей стране действует Национальная программа реализации принципов надлежащей лабораторной практики Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в деятельность российских лабораторий. В программе 13 центров, шесть из них аккредитованы Словацкой национальной службой по аккредитации (это важно, потому что Словакия, в отличие от России, входит в ОЭСР, а значит, признанные ею исследования признаются в странах – членах организации). А всего в перечне Росздравнадзора около 60 организаций, которые проводят доклинические исследования.

Бывали случаи, когда несоблюдение международных стандартов на ранних этапах разработки препарата создавало препятствие для его признания за рубежом?

Все наверняка знают эпопею с регистрацией за рубежом вакцины «Спутник V». Почему ВОЗ ее не признает? Потому что доклинические испытания выполнены не по стандартам GLP. Препарат есть, он эффективный, но его документы оформлены безобразно.

Из шести центров, о которых я говорил, наверное, только наш Центр доклинических испытаний в Пущино вышел на мировой рынок с услугой выполнения доклинических исследований. Результаты наших испытаний уже включены в регистрационные досье нескольких препаратов и находятся на сайте Европейского химического агентства. Мы продолжаем выполнять исследования для зарубежных заказчиков. По сути, экспортируем высокотехнологичную услугу «выполнение неклинических исследований».

Однако для признания наших препаратов за рубежом этого мало. Доклинические исследования должны выполняться не только по международным стандартам, но и в полном объеме. Например, наш центр выполняет исследования по стандарту GLP, но только на грызунах. А чтобы получить разрешение на проведение клинических исследований за рубежом, нужны испытания и на крупных животных: собаках, приматах, минипигах. В России, боюсь, нет таких лабораторий, которые могут работать с крупными животными по стандартам GLP. Выходит, в полном объеме исследование по стандартам GLP в России провести невозможно, российским разработчикам инновационных лекарств нужно договариваться с международными центрами.

Сколько времени и ресурсов нужно для международного признания лаборатории?

С тех пор, как мы впервые услышали о GLP, до момента, когда первый отчет признало Европейское химическое агентство, прошло лет 20. Вначале мы довольно часто ездили в США для обучения: наши сотрудники просто смотрели, как работают в испытательных центрах. Когда мы поняли, что теперь можем делать не хуже, решили сами создать такой центр. В следующем году будет 10 лет, как мы имеем международный сертификат соответствия GLP.

Бывает так, что к вам обращаются компании, чтобы испытать библиотеку химических соединений?

Обычно к нам приходят уже после библиотеки, когда есть молекула-лидер и компания хочет вывести ее на рынок.

Часто в российских институтах синтезируются целые библиотеки соединений. Они могли быть биологически активными, но либо это негде проверить, либо на это нет денег. Поэтому соединения попросту лежат на полках или продаются за рубеж. Мы говорим, что нужно испытывать отечественные разработки, а сейчас получается, что нет интеграции институтов с центрами доклинических исследований.

Животные, расходники, работа – все стоит денег. Кто это будет финансировать? Наш центр организован на базе Отдела биологических испытаний – это структурное подразделение Института биоорганической химии. Мы выполняем государственные задания, но у нас есть и коммерческие проекты. Грубо говоря, к нам приходит заказчик: «У меня есть молекула, давайте ее поизучаем». Мы отвечаем: «Давайте. Это стоит столько». Заказчик платит, мы выполняем работу.

В нашем центре работают 50 высококлассных специалистов. И они работают именно потому, что у нас есть коммерческие проекты.

Многие отмечают, что есть большая проблема с поиском хороших специалистов. А у нас ее нет. Прелесть Пущино, этого маленького города, в том, что у нас есть свой университет. И мы сами готовим кадры. В первую очередь для себя, потом и для всех остальных.

Животные «чистых линий» производятся в России или закупаются за рубежом?

У нас в Институте биоорганической химии есть питомник, который был построен еще при советской власти, он сразу ориентирован на то, чтобы производить животных международного стандарта. То есть у нас есть животные «чистых линий», свободные от патогенов.

Подобный питомник есть в Новосибирске.

У лабораторных животных критерий соответствия международному стандарту очень простой. Существует Ассоциация по оценке и аккредитации содержания лабораторных животных, добровольную аккредитацию которой может получить питомник. Процедура такая: вы подаете заявку в ассоциацию, приезжает инспектор, изучает соответствие международным стандартам и выдает аккредитацию. Мы прошли аккредитацию в середине 2000-х и каждые три года ее подтверждаем. Что мешает это сделать другим лабораториям? Не знаю.

Важная мысль заключается в том, что виварии ради лабораторных животных никому не нужны. Они нужны для выполнения неклинических исследований, которые будут использоваться для регистрации инновационной продукции. Выполнять неклинические исследования по международному стандарту нужно для того, чтобы препараты были признаны за рубежом и продукция вышла на мировой рынок. В России разработчиков, уверяю вас, достаточное количество.

Материал опубликован в специальном выпуске журнала «Новости GxP».