Григорий Ройтберг: дорогостоящие и «тяжелые» методы лечения будут применяться реже и станут эффективнее

АО «Медицина» – первая клиника в России, получившая аккредитацию JCI (Joint Commission International). Это самая высокая оценка уровня медицинской помощи, соответствующая международным стандартам качества и безопасности. Сегодня клиника является единственной, трижды реаккредитованной JCI и трижды признанной лидером по качеству и безопасности медицинской деятельности в Российской Федерации. О том, как развивается АО «Медицина», в интервью GxP News рассказал президент многопрофильной частной клиники АО «Медицина», академик РАН, заведующий кафедрой терапии, общей врачебной практики и ядерной медицины ФГАОУ ВО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России Григорий Ефимович Ройтберг.

Каковы сегодня перспективы интеграции коммерческой медицины в структуру обязательного медицинского страхования (ОМС)? По какому пути должна развиваться их синергия?

Эти перспективы полностью зависят от государственной политики. И сегодня законодательство позволяет пациенту выбрать, куда ему обратиться — в частную или государственную клинику. Со времен Адама Смита очевидно, что залогом развития отрасли является создание добросовестных конкурентных отношений. Медицина, как и все в жизни, бывает как хорошей, так и не очень, с формой собственности это напрямую не связано. Задача государства — сформировать единые критерии оценки качества, критерии лицензирования и т.д. Процесс интеграции происходит — заминка лишь в том, с какой скоростью этот процесс будет происходить. Когда это произойдет, пациент всегда сможет выбрать клинику, которую он считает лучшей.

В клинике сейчас активно развивается высокотехнологическое направление — ядерная медицина. На ваш взгляд, на каком этапе находится ядерная медицина в России?

Ядерная медицина по-настоящему развивается только последние 10-15 лет. Есть такое понятие «горячие койки», когда пациента в клинике лечат радиоактивными препаратами. Так вот, Россия по количеству горячих коек отстаёт, например, от Германии на душу населения в 8-10 раз.

По количеству больных, которые получают лучевую терапию, более-менее приличная ситуация только в Москве. За её пределами ситуация в разы сложнее. Каждое из направлений ядерной медицины — это годы спасенной человеческой жизни. Например, лечение радиоактивным препаратом «лютеций» удлиняет жизнь больного четвертой стадией рака предстательной железы на 36-40 месяцев. Лучевая терапия с момента её активного внедрения в других странах показала, что речь идет о 4-5 годах человеческой жизни, это направление безусловно будет развиваться.

Ядерная медицина включает ряд обязательных компонентов. Созданный нами Институт ядерной медицины обеспечивает комплексный подход к диагностике и лечению с использованием прорывных радиологических технологий. Это радионуклидная диагностика — ПЭТ/КТ и ОФЭКТ/КТ на молекулярном уровне, лучевая диагностика МРТ и КТ, лучевая и радионуклидная терапия. В ближайшее время у нас будет запущена одна из первых в стране ядерных аптек, где уже производятся и будут отпускаться радиоактивные лекарственные препараты.

Каких изменений можно ждать от выделения ядерной медицины в отдельный национальный проект? Есть ли надежда, что она будет развиваться не только в нескольких крупных городах?

Конечно. Лучевая терапия, которая является частью ядерной медицины, уже входит в обязательное медицинское страхование, другое дело, что количество оказываемой помощи не сопоставимо с тем, каким оно должно быть. Тот же ПЭТ/КТ есть практически везде. Радионуклидная терапия пока мало доступна даже для жителей крупных городов, хотя включена в систему государственных гарантий. Но она будет развиваться, других вариантов просто нет.

Самым дешевым и самым эффективным путем было и остается развитие первичного звена, которое должно диагностировать онкологические заболевания. С этим пока есть проблемы. Мы, я имею в виду РНИМУ им. Н. И. Пирогова (АО «Медицина» является клинической базой кафедры терапии, общей врачебной практики и ядерной медицины РНИМУ им. Н. И. Пирогова), издали методическое пособие об онконастороженности для врачей общей практики и терапевтов. Сейчас также проводим цикл занятий, главная цель которых — добиться того, чтобы онкология диагностировалась как можно раньше — на первой и второй стадии. Тогда дорогостоящие и «тяжелые» методы будут применяться реже и станут эффективнее, приводя уже к другим результатам.

Когда мы говорим о ядерной медицине, то обсуждаем в основном её успехи в лечении онкологических заболеваний. В какие еще областях медицины можно ожидать прорывных результатов?

Такой высокоинформативный метод диагностической визуализации ПЭТ/КТ в 30-40% исследований применяется в кардиологии. Сцинтиграфия, которую мы делаем для диагностики метастазов кости, на самом деле — один из лучших методов диагностики ишемической болезни сердца, функциональных расстройств печени, почек и щитовидной железы. Лечение радиоактивными препаратами — это, конечно, онкология и заболевания щитовидной железы. Некоторые виды лучевой терапии применяются для остановки тяжелых форм не поддающихся лечению артритов. Сейчас выпущены рекомендации Европейского конгресса кардиологов, прошедшего недавно в Лондоне. В них рекомендуется делать ПЭТ/КТ с нагрузкой при тяжелых и неясных формах коронарной болезни сердца.

Вы активно поддерживаете клинические рекомендации как алгоритм действия для врачей, но при этом призываете коллег принимать решения самостоятельно.

Не вижу противоречия. Клинические рекомендации — это основа, благодаря внедрению этих стандартов многие страны смогли сделать рывок в доказательной медицине. Безусловно, рекомендации обновляются, когда появляются новые научные данные. Но сам врач не в состоянии изучить все, что появляется и публикуется. Я привожу один пример: в США для того чтобы терапевт прочитал всё, что издаётся для врача общей практики, ему необходимо как минимум 147 часов в неделю. Понятно, что это нереально, поэтому и существуют люди, которые обобщают сведения. В скором времени это сможет делать искусственный интеллект. Да, клинические рекомендации являются обязательными, но любой мыслящий врач может их не выполнять, если он на консилиуме сможет доказать, что, например, конкретному больному назначение антикоагулянтов опаснее, чем их отмена.

Как вы относитесь к роли искусственного интеллекта в медицине? Не преувеличено ли его значение?

Десять лет назад мы работали с одной международной высокотехнологичной компанией — у них был разработан план развития искусственного интеллекта. Он должен был пройти несколько стадий: первая — это текстбук (textbook), справочник; вторая — хелпер (helper), помощник врача; и, наконец, третья — ментор (mentor) — тот, кто может говорить врачу, что он должен делать. Планировалось, что всё это будет сделано к 2025 году. Но как мы видим, всё находится по-прежнему на первой стадии.

Безусловно, сотрудничество с искусственным интеллектом эффективно, когда он экономит время и силы врача. Если машина может что-то делать быстрее, то её необходимо использовать. Например, распознавание образов при чтении рентгеновских снимков. Да, любая программа сделает это не хуже врача, но ответственность всё равно на нём. Он проверяет всё, что сделано машиной и ставит свою подпись.

Вы много занимаетесь медицинской наукой. Какие направления кажутся наиболее интересными?

Почему будучи терапевтом я так увлекся онкологией? Именно в этой сфере на стыке всего, что сегодня известно науке, происходят открытия. Также учёным удалось достичь такого уровня изучения клетки, что стало возможным внедрить в практику индивидуализированный подбор лекарственных препаратов. Это интересное и перспективное направление. В России, как и в большинстве стран, основная причина смерти — атеросклероз, болезни сердца и сосудов. Я думаю, что благодаря развитию науки наступит момент, когда мы сможем предотвращать атеросклероз либо блокировать его развитие или вызывать обратное развитие холестериновой бляшки.

Сейчас большое внимание уделяется вопросам ожирения, которые напрямую связаны с сердечно-сосудистыми заболеваниями и продолжительностью жизни.

Знаете, я за свои 50 лет врачебной деятельности видел разное. Помню, как говорили, что все болезни от мяса и видел, как реагировал наш великий академик Ипполит Васильевич Давыдовский: он смеялся над этим. Потом появилась другая рекомендация — есть рыбу необходимо каждый день, оказалось, что и это не совсем так. Так как всем хочется жить долго, всё время появляются какие-то рекомендации и люди, которые знают, что нужно делать. Поэтому давайте подождём. Медицина — отрасль консервативная и в этом её спасение.

Вы руководите успешной клиникой. Не хотелось ли вам тиражировать опыт и развиваться как сеть?

Я часто слышу этот вопрос и хочу сказать, что мне это неинтересно. Наша задача — не увеличение количества клиник, а соблюдение высокого стандарта качества, который признан на мировом уровне. Так МАГАТЭ (международная организация, которая входит в систему ООН и осуществляет полномочия по развитию сотрудничества в сфере мирного использования атомной энергии) в области лучевой терапии внесла нас в пятёрку лучших клиник в мире. И такой стандарт я пытаюсь поддерживать.