Когда рубль рухнул, многие жизненно важные лекарства стали недоступны россиянам, потому что производят их за границей и цены, и так немалые, взлетели ещё выше. Выход один — выпускать свои. Но можем ли? Оказалось, что можем. Во Владимирской области «АиФ» обнаружил предприятие по выпуску редких медпрепаратов.
Эти лекарства не продаются в аптеках, их используют только по назначению врача для лечения тяжёлых или редких заболеваний.
«Нам на 100% принадлежит российский рынок гормона роста и бета-интерферона, ими лечат врождённую низкорослость и рассеянный склероз, — рассказывает Александр Шустер, президент группы компаний, производящих медпрепараты. — 95% рынка важнейшего препарата для лечения гемофилии тоже наши. Несколько лет назад, когда мы его запускали, одна доза стоила 34 тыс. руб. — биопрепараты вообще дешёвыми быть не могут, это очень дорогие технологии. Увеличив его производство в 4 раза, мы смогли снизить цену в 3 раза — до 12 тыс. руб. А цена на гормон роста упала в 4 раза! Всего несколько лет назад Россия платила огромные деньги за подобные иностранные лекарства».
Когда год назад из-за санкций заговорили об импортозамещении медицинских препаратов, объединения пациентов выступили против. Здесь решили эту проблему следующим образом: пригласили к себе экспертов, показали лаборатории, производство. Некоторые члены этих ассоциаций добровольно участвовали в испытании препаратов перед регистрацией. Кстати, в компании разработаны совершенно оригинальные препараты для лечения колоректального рака, злокачественной глиомы мозга, муковисцидоза, для раннего растворения тромбов при инфаркте и инсульте.
Мы беседуем в биотехнологическом центре. Это мозг предприятия — здесь занимаются наукой, разрабатывают и испытывают препараты. Напротив пруд, строительные участки и коттеджный посёлок. Живут там сотрудники, треть из которых вернулись из США, Канады, Италии, Германии, Швейцарии. Всё это молодые перспективные и успешные учёные.
Остальные — студенты, которых здесь доучивают, аспиранты, кандидаты и доктора наук. 147 человек работают здесь в биотехнологическом центре, 300 — на производстве, расположенном в 4 км отсюда.
«Кроме прочего мы занимаемся клеточной терапией — создаём индивидуальные противораковые вакцины, — говорит Артём Еремеев, замдиректора по производству. — Уже сейчас мы можем лечить от рака почки по 2 тыс. человек в год. Но, к сожалению, в России нет закона, регулирующего такие методы терапии, и мы пока вынуждены заниматься только исследованиями, а не практикой. А ведь вакцина, которую мы можем применять хоть сейчас, продлевает вдвое жизнь больным раком почки с метастазами. На Западе, где её можно использовать, есть пациенты, которые уже живут 5 лет, и наблюдения за ними продолжаются».
Давид Мелик-Гусейнов, директор Центра социальной экономики, канд. фарм. наук: Советские фармпредприятия в России были практически полностью разрушены, мы оказались в тяжёлой ситуации. Возрождение началось только в 2000-е гг., и многое удалось сделать. Появились инвесторы, наши и даже иностранные, несмотря на санкции. Но, по-моему, слабым местом у нас остаётся ориентация на производство дженериков — аналогов иностранных препаратов. Весь мир борется за инновационные лекарства, они дают прорыв в развитии и более выгодны. Лучше выбрать узкие направления, в которых у нас хорошая научная база и есть наработки, и развивать их, создавая совершенно новые препараты. Так мы можем стать лидерами и в том числе поставлять свои лекарства на мировой рынок. Например, у нас очень хорошие позиции в вирусологии, мы одними из первых сделали вакцину против Эболы. Там же, где мы серьёзно отстали, догонять западные компании, наверное, не совсем правильно. Это требует очень больших вложений при огромных рисках. И пока мы будем догонять, конкуренты ещё дальше уйдут вперёд.
Александр Мельников, «Аргументы и Факты»
